Читать книгу - "Новая Зона. Все сокровища мира - Виктор Точинов"

– Ох… а нельзя не в канаву? Пораньше, например?

– Да запросто… Ты Лорд, сейчас в петле. Или в кольце, не в терминах суть.

– Как Вечный Джип?

– Вроде того, Лорд, вроде того… Так что сам выбирай, где с нее слезешь. Мне недосуг.

И стена Слизи начала удаляться – медленно, потом все быстрее и быстрее. Вот и поговорили…

Потом в бок мне ткнулось что-то жесткое. Локоть Шмайсера, как понял я, открыв глаза. Шмайсер находился в своей человеческой ипостаси. И сидел рядом со мной на сиденье трамвая… И пихал меня в бок локтем.

Трамвай был тот же самый, куда я подсел на Бухарестской улице. Но все пассажиры куда-то подевались. Исчезла толстуха невероятных размеров, не так давно поглотившая меня почти без остатка. Салон был пуст, в нем остались лишь мы со Шмайсером.

Трамвай заехал в какие-то незнакомые мне места… Городской пейзаж исчез, лишь в отдалении виднелись несколько строений, невысоких, двухэтажных. Вокруг был самый натуральный луг, поросший зеленой травкой, – рельсы описывали по нему замкнутую петлю, трамвай катил по кругу… Кольцо, конечная.

Это куда же я укатил? Похожее кольцо завершало трамвайные пути в Стрельне, кажется… Но туда этот маршрут не доехал бы. Даже в старые добрые времена не доехал бы.

– Просыпайся, пора вылезать, – приговаривал Шмайсер, продолжая пихать меня локтем.

– Это то самое кольцо? Где я застрял? – спросил я, поглядывая в окошко.

Спрыгнуть с трамвая на ходу не проблема, но как выбрать нужную точку для десантирования?

– Мы тут оба застряли, – ответил Шмайсер. – Я тоже задремал, с тобой на пару, и не пойми куда оба заехали… Надо как-то выбираться… Не нравится мне здесь…

– Ты не помнишь наш недавний разговор? – уточнил я.

Шмайсер смотрел недоуменно. Еще несколько вопросов, и стало ясно: ничего он о своей второй, божественной ипостаси не знает и не помнит…

Придется самому решать, где спрыгнуть с этой вневременной карусели.

Мне почему-то казалось важным одно обстоятельство: двери в салоне трамвая были справа, и выпрыгнуть можно было только внутрь очерченной рельсами петли… Казалось бы, малость, пустяк, но мне отчего-то втемяшилось в голову, что спрыгнуть надо непременно наружу. Оказаться вовне круга.

Шмайсеру, как выяснилось, пришла другая гениальная мысль. Он отправился к кабине вагоновожатого и забарабанил по стеклу стволом своего «МП-40».

Мне не показалось, что он способен предпринять что-то полезное, что-то способное вывести из замкнутого круга… Помешать Шмайсеру я не успел.

Динамик объявил на весь вагон голосом Шмайсера:

– Граждане пассажиры! Наш маршрут меняется! Следующая остановка Кордильеры!

– Почему Кордильеры?! – возопил я, когда Шмайсер вернулся на место.

– Да по приколу… Слово красивое, вспомнил вдруг отчего-то… Вслушайся, как звучит: Кор-диль-е-ры! Поэма в прозе!

Я поискал взглядом стоп-кран. Стоп-крана не оказалось. Это был неправильный трамвай. Трамвай из Зазеркалья. Я оглянулся: нет ли на задней площадке гусеницы, курящей кальян?

Гусеницы там не обнаружилось. Зато парила физиономия Чеширского, кто бы сомневался, самое для него место…

– Мы едем в Кордильеры! – порадовал я. – Скажи спасибо этому фрику с автоматом. Он подсуропил.

– Спасибо! – сказал Чеширский, и я от изумления чуть не рухнул с сиденья трамвая. Я-то был уверен, что Чеширский, по своему обыкновению, промолчит.

Кордильеры начались резко, неожиданно. Я взглянул в окно – за окном не было ничего. Пустота, чистый и прозрачный горный воздух. Свежий, наверное. Мне захотелось высадить стекло и дышать им, дышать, дышать, без респиратора, без мерзких туманов Зоны…

Трамвай кренился влево, все сильнее и сильнее. С рельсами явно было что-то не в порядке… Я посмотрел в заднее стекло, ожидая увидеть трамвайные пути, проложенные по узкому горному уступу, или что-нибудь еще хуже, например, рельсы, опирающиеся на шпалы, нависшие над пустотой, лишь одним концом вмурованные в отвесный горный склон. Но не увидел ничего. Трамвай словно бы катил по чистому горному воздуху.

Опора из воздуха была никудышная, и вагон кренился все сильнее и сильнее.

Шмайсер, остававшийся на ногах, ухватился за поручень, но тот согнулся, словно был сделан из пластилина…

– Вот тебе твои Кордильеры! – крикнул я злобно. – Жри, кушай!

– А я-то что? Ты сам хотел выбраться из замкнутого круга? Или не хотел?

Чеширский в нашу пикировку не вмешивался. Судя по положению его головы, тело невидимки находилось не совсем в вертикальном положении…

Меня тем временем совсем размазало по стеклу трамвая. Перед самым носом оказалась надпись, нанесенная по трафарету. Надпись предписывала в случае экстренной эвакуации разбить стекло молотком и без паники, по одному покинуть салон трамвая.

За окном, снова неожиданно, показался склон – крутой, почти отвесный. Но я решил, что дальше выжидать смысла нет, что случай самый подходящий, пора эвакуироваться.

Одна беда: молотка я не видел. Что за идиотизм – писать инструкцию и прятать молоток, потребный для ее выполнения?

Кордильеры, Кордильеры, а я маленький такой…

Затем я увидел-таки молоток. Он висел неподалеку в специальном зажиме, был окрашен в красный цвет и мало напоминал молоток. Неровный кусок железа, криво приваренный к железной же трубе. Оно и правильно, зачем закупать хорошие молотки для такой пустой надобности, для одноразового применения?

Я выдрал молоток из зажима и начал лупить по стеклу.

Оно пошло трещинами, стало непрозрачным, я уже не видел, что там, снаружи. Но пробить ход на волю никак не удавалось, стекло упорно не желало распадаться на куски и покидать раму.

Я сменил тактику и лупил теперь не по центру – по краям, по периметру окна. Такой подход оказался более действенным. Несколько ударов – и проклятая стекляшка выпала из рамы. Вместе с нею выпал я… И не увидел склона, куда можно было бы приземлиться.

Маленькие дети, ни за что на свете не садитесь в трамваи по обкурке… И закинувшись колесами, тоже не садитесь. Черт-те куда можно приехать на таком трамвае.