Читать книгу - "Механист - Вадим Вознесенский"

Тогда к необычному обыкновенно относились. Да и то — не всякий удар молнии для человека что-то означает. Нет, такого ни один тадебе не рискнет утверждать, такого даже выду'тана не скажет, потому что все на свете одно на одно завязано. Плюнь в костер — и то когда-нибудь откликнется. А тут — молния. Может, это и будет что-то значить, да только когда — через тысячу лет или через десять тысяч — и для человека ли. Одним словом, никакой необходимости из каждого булыжника, которого небесный огонь коснулся, алтарь сооружать.

А вершина с тех пор название получила — Холат-Сяхль, Гора Мертвецов.

Конечно, умные люди стали ее обходить стороной, а смельчаки да сумасброды наоборот — вопреки тому, что старики советуют. Всяко случалось, чаще Гора Мертвецов никак себя не проявляла, но и изводились, бывало, люди, не без этого. Любое ведь место за тысячи лет насобирает свой багаж скелетов…

— Вот… — перевел дыхание Моисей, — все бы ничего, но где-то накануне Войны, зимой, на вершине снова остановились девять путников. Они не были местными, не слушали преданий, не чтили хозяев мест и смеялись над богами. Считали, что не ведают Страха. Да, многое знали, но думали, что знают еще больше. За сто лет до Войны люди вообще начали вести себя неправильно.

Путников нашли через много дней под толщей снега у подножия горы, в основании перевала. Палатка с разрезанным изнутри тентом стояла пустая на склоне Холат-Сяхль. Все вещи — одежда, обувь, припасы — остались нетронутыми. А люди… один из них пытался залезть на дерево. Никто так и не узнал — зачем. На коре кедра остались его ногти, ошметки примерзшей плоти и следы крови. Другой оступился, ночью в горах это просто, сломал себе позвоночник и медленно отошел, покрываясь ледяной коркой, не в силах даже пошевелиться. Третий спалил до кости свои руки, пытаясь отогреть их в наспех разведенном костре. Четвертый сжимал себе виски так, что разошлись кости черепа. Пятая, девушка, умерла коленопреклоненной, те, кто осматривал ее, долго не могли прийти в себя — язык был откушен почти у самого основания. Шестой, главный в группе, попытался вернуться к палатке, но не дошел — изрезал босые ноги о наст и камни настолько, что повредил сухожилия. На морозе и не такое случается. Седьмой, восьмая, девятый — каждый из них встретил страшную смерть, но их объединяло одно — все покинули палатку даже не подумав одеться. В тридцатиградусный мороз. С тех, кто умирал первым, живые снимали и делили между собой исподнее. Погибшего последним было легко определить по намотанному на тело разномастному тряпью.

Никто так и не понял, что напугало путников, что заставило их сломя голову броситься вниз, а потом совершать губительные, бездумные поступки. Что породило безотчетный ужас, или почему этот ужас пришел за ними.

Старики знали ответ, но их никто не слушал. К тому времени люди уже не хотели мириться с непознаваемым. История стала известной. Люди предлагали версии столь же нелепые, сколько невероятные. Они приезжали на это место сотнями, тысячами, стремясь рационально понять, что же случилось с девятью путниками.

Старики знали, но у них никто не спрашивал, потому что ответы стариков невозможно было понять. Рационально.

Старики и рациональность. Вика немного раздражали все эти акынские напевы. Да плюй ты сколько угодно в костер — на скорость протекания химической реакции горения это не повлияет. Если только ты не примешься экспериментировать — нахаркаешь и начнешь с нетерпением ждать неприятностей. Еще хуже, если расскажешь тем, кто истинно верит в их неотвратимость. Может так случиться, что и придут, и аукнется, мало не покажется, надо только уметь ждать. Мозг человека обладает недокументированными возможностями в части влияния на объективную реальность.

Так же как и со Страхом на Горе Мертвецов. Если люди ничего не знали о древних забабонах и даже не предполагали их наличие, попасть под действие было почти невозможно. Для стабильного влияния на непосвященных нужна многочисленность. Присутствие тысяч, знание миллионов. Эффект очень большой толпы.

Поэтому даже самым мистическим случаям можно найти рациональное толкование. Массовый гипноз или иное воздействие на психику — тоже не лучшие объяснения, но логичные. Параллели и хронологическая итерация событий тем более возможны. Но только при существовании некоей общей причины. Для Мест Силы это была бы определенная геофизическая аномалия. Местом Поклонения Гора Мертвецов стала уже после смерти последней девятки. А если это ни то и ни другое… Вик не собирался заниматься разгадыванием ненужных тайн, но был убежден, что случившееся тогда на Холат-Сяхль — трагическая совокупность каких-нибудь обыденных факторов.

Венди тоже пришла к определенным выводам:

— Шаман прав — аномалия отрежет его от принимающей стороны. Дух, скорее всего, останется привязанным к локации, но сохранит индивидуальность. Судя по всему, эти его «чужие хэге» — очень злокачественные образования. Где только подхватил…

Создалось впечатление, что только один Старьевщик понимает, в чем дело. А это, не исключено, было существенным, и Вик решился не мариновать информацию.

— Где? Да возле Саранпауля. Когда аккумулировал мусорные возмущения от того, что вытворяла Гоньба на стойбище. И еще потом блокировал транслятор Кэпа, стравливая собранную энергию.

Девушка нервно перевела взгляд с механиста на Моисея:

— Когда Ясавэю стало плохо?

Мужчины переглянулись, а Старьевщик, кажется, понял, почему это случилось именно тогда и что это может означать. Нечто очень гадкое.

— Утром, восемь дней назад…

— Ой… е! — отреагировала Венди, только что не схватилась за голову и бросилась в палатку.

Моисей непонимающе пожал плечами.

Вернулась девушка очень скоро:

— Собирай людей! Быстро!

Почти бегом. Горы не любят такой моторики. Навстречу ночи. Они не приемлют спешки. Так надо — считает Венедис. Неприкаянные недовольны: вместо привала — сборы, дорога и предстоящее новое обустройство. И все за полдня. Еще раз — горы очень не любят торопливых. Все, кто умер на Горе Мертвецов, ночевали на ней. Об этом уже никто не помнит, но, как правило, остановиться на ночевку вынуждала непогода. Дождь или снег, гонимые ветром. И палатки, чумы, навесы ставились в наступающей тьме — поспешно и нервно. Ночь, ветер и смерть.

Моисей спокоен — его люди злы, но послушны.

Вик тоже спокоен — резкими изменениями обстановки его не расшатать, а в авральных ситуациях он как рыба в воде.

Ясавэй… его не понять. Его никогда не понять. К тому же — сейчас он в беспамятстве, готовится к перерождению.

— Вик, Дракон раздери, в тебе есть одна крайне тупая черта!..

Только одна? Его просто слишком мало знают.

— …ты не можешь действовать в команде! Что мешало сказать сразу!

— О чем?

— Что шаман заимствовал энергию ищеек? И что ему стало плохо после того, как ты спустил на Гоньбу лавину?