Читать книгу - "Дворецкий для монстров - Анастасия Волгина"

меня зашипеть от боли. Арбалет выпал из ослабевших пальцев.

И в этот момент, когда, казалось, все уже кончено, когда Охотник занес свой черный, обсидиановый нож для последнего, смертельного удара, за его спиной раздался голос.

— Довольно, — сказала она. Голос был спокойным, властным, и он, как удар хлыста, остановил занесенную руку.

Охотник замер, как послушная собака. Я поднял голову. В зал, стуча по каменному полу дорогими каблучками, вошла она. Агафевна. Она выглядела безупречно. Элегантное черное платье, идеальная прическа, яркая, красная помада. И улыбка. Хищная, торжествующая улыбка победителя.

Она не спеша подошла к алтарю, провела рукой по растрепанным волосам Маруси. И в этот момент, от ее прикосновения, контроль над детьми ослаб. Они замерли, их пустые, безжизненные глаза начали обретать осмысленность. Они смотрели по сторонам, не понимая, где они и что происходит.

— Что происходит? — прошептал я, зажимая раненую руку.

Агафевна рассмеялась. Тихим, мелодичным, но от этого еще более жутким смехом.

— Происходит то, чего я ждала четыреста лет, — сказала она.

Меня отпустило. Иллюзия, державшая нас, державшая детей, исчезла. Я вскочил на ноги и, прежде чем кто-либо успел среагировать, выхватил пистолет и приставил его к ее идеальному, напудренному виску.

— Объясняй, — прорычал я. — Живо.

Она даже не вздрогнула. Она просто медленно повернула голову и посмотрела на меня своими темными, бездонными, как ночное небо, глазами.

— Объяснять? — она усмехнулась. — Хорошо. Слушай, солдат. Меня зовут Агафья. И я — последняя из рода Навьих ведьм. Тех самых, которых твои драгоценные Кудеяровы, твои хозяева, вырезали под корень четыреста лет назад.

Ее голос, до этого мелодичный и вкрадчивый, стал низким, гортанным, полным вековой, кипящей, ядовитой ненависти.

— Мы жили и не тужили. Никого не трогали. Ну, почти. Иногда, за хорошую плату, могли и порчу навести, и приворот сделать. Но в основном — лекарства, травушки, целительство. Помогали людям. А потом, в наш главный праздник, в Купальскую ночь, в разгар веселья, пришли они. Твои Кудеяровы. Они пришли с огнем и мечом. Мы, конечно, без боя не сдались. Но их было больше. Они были сильнее. Они сожгли мой дом. Убили мою семью. Мою мать. Моего отца. Моих братьев и сестер. А меня, маленькую, испуганную девочку, оставили умирать в лесу.

— Но я выжила. Я сбежала. Пряталась у старого лешего, пока не выросла. Потом меня удочерили люди. Ну, как удочерили… Я была падчерицей, служанкой. Меня били, морили голодом. Пытались утопить, сжечь на костре, отдать богу. Спасибо вашему роду, Кудеяровы, за мое счастливое детство!

— Я ждала. Столетиями. Я маскировалась, меняла имена, лица. Я проникла в доверие к потомкам моих убийц. Я стала их другом. Их союзником. Я пила с ними чай, я смеялась их шуткам. И все это время я готовила свою месть.

Она кивнула на Марусю, которая начала приходить в себя.

— Она — идеальный портал. Идеальный сосуд. Потому что в ней смешана кровь обоих родов. Кровь Кудеяровых и… моя. Да, Владимир. Мать Маруси, твоя дочь, была не так проста, как ты думал. Она полюбила. Полюбила одного из моих потомков. И родила это дитя. Дитя двух кровей. Идеальный ключ.

Владимир застыл, его лицо, бледное и до этого, стало белым. Оно исказилось от ужаса и запоздалого понимания.

— А Охотник… — она презрительно посмотрела на фигуру в черном плаще, которая теперь стояла неподвижно, как безвольная кукла. — Это моя марионетка. Мой голем-перевертыш. Созданный из боли, из ненависти. Идеальное орудие. Пока вы, идиоты, гонялись за ним по всему городу, я спокойно, методично готовила ритуал. Все было спланировано мной. Каждый шаг. Каждое убийство. Каждое похищение.

— Пять проклятых мест, пять жертвоприношений, — она рассмеялась. — А эти оборотни… замечательные собачки. Они так легко повелись на обещания власти и тщеславия. Они хотели доказать, что могут быть главными. И они присягнули мне, отдали свою волю. Жаль, что большую часть пришлось убить. Они оказались бесполезны. И вообще, я вам очень благодарна. Спасибо. Вы так быстро всегда приходили на помощь, подкачивая места своей собственной энергией, своей яростью. Пентаграмма работает, луна почти взошла.

Она посмотрела на нас почти с сочувствием.

— И кстати, вы молодцы. Прошли через свои страхи. Может, и не стоит вас убивать? Хотя… нет. Не стоит оставлять в живых тех, кто желает тебе смерти. А ты, Геннадий, — она посмотрела на пистолет в моей руке, — знай. Эта твоя штучка, даже с серебряными пулями, меня не убьет. Так что это просто бесполезный мусор.

Она снова улыбнулась своей хищной, победоносной улыбкой.

— Теперь мое время пришло. Поиграть. И вы, мои дорогие, станете первыми и последними свидетелями моего триумфа. Триумфа рода Навьих. Возрождения из пепла.

Она подняла руки. И в этот момент алтарь, черный, отполированный камень, вспыхнул тусклым, фиолетовым светом. Руны, начертанные на нем, засияли, ожили, по ним побежали огненные струйки. Воздух в зале задрожал, загудел, как натянутая струна.

Агафевна подошла к Марусе, которая все еще была без сознания, и подняла ее на руки. Она усадила ее на алтарь, который теперь походил на трон из черного обсидиана. Затем она достала из-под плаща венец. Не корону, а именно венец, сплетенный из почерневшего серебра и шипов. Она надела его на голову девочке.

И тут я увидел. Шипы на венце были не просто украшением. Они медленно, неумолимо впивались в кожу на лбу Маруси. Из-под них начали сочиться капли крови. Темной, густой. Они медленно стекали по ее лицу и капали на алтарь. Кап. Кап. Кап. И с каждой каплей фиолетовое свечение камня становилось все ярче, а гул — все громче.

— Нет! — крикнул Владимир.

Но было поздно. Портал начал открываться. Это была не дверь. Это была рана. Гниющая, пульсирующая рана в самой ткани реальности. Она разверзлась над алтарем, черная, рваная, и из нее хлынул ледяной, могильный холод, от которого застывала кровь в жилах. И полезли твари.

Первыми появились теневые пауки. Огромные, многоногие, сотканные из чистого, клубящегося мрака, с горящими, как угли, красными глазами. Они бесшумно спускались с потолка на тонких, липких, как патока, нитях, их челюсти щелкали в предвкушении.

Затем, из самой раны, начали появляться бесплотные, когтистые лапы, которые хватали воздух, искали, за что уцепиться, за что утащить в свою бездну. А за ними — и сами их обладатели. Это были твари, похожие на скелеты, обтянутые серой, полупрозрачной кожей, с длинными, тонкими, как иглы, когтями и безглазыми, провалившимися черепами.

Из портала выползли и другие. Нечто, похожее на гигантских, раздувшихся слизней, оставляющих за собой едкую, дымящуюся слизь. Твари с десятками ртов, из