Читать книгу - "В шаге от вечности - Алексей Доронин"

Лимузин, изготовленный в Баварии, с эмблемой в виде Земного шара, окруженного венком лавровых листьев, остановился прямо у ворот кладбища, перегородив подъездную дорогу. Служитель в синей униформе — судя по акценту китаец-хань, но не из потомков старых иммигрантов, а из новых экспатов — даже не попытался высунуться из своей будки. Идентификатор и герб он не мог не увидеть, а конфликтовать с властью даже легальный мигрант не стал бы. Кладбищенский сторож — невелика птица, хоть и зовется «менеджер по безопасности». На всех других погостах давно стояли автоматы, как на парковках машин и коптеров.

Впрочем, когда худая жилистая фигура в черном выскочила из открывшейся вверх дверцы бронированного автомобиля, машина сама не спеша заняла свободное место на парковке. Заодно подключившись к солнечному заряднику.

Виктор Семенович увидел, что Прохор уже спешит к нему, короткими кивками отстраняя пытавшихся заговорить с ним людей в таких же строгих костюмах и при галстуках — несомненно, узнавших высокого гостя. Судя по айдентам, это были чиновники из мэрии.

Видимо он что-то им послал такое невербальное, что они сразу отстали.

— Привет, папа, — сказал сын вслух и взял отца под руку.

«Отойдем», — пришло “short message” с требовательным эмотиконом.

Его хватка была такой цепкой, что Григорьев-старший невольно испугался. Но пошел за сыном. Для посторонних глаз все смотрелось так, будто они совершают чинную прогулку. На самом деле Прохор чуть ли не тащил его.

«Отец, какого черта?!» — пришло второе сообщение с кучей гневных эмотиконов в конце. Наверняка, по трижды защищенному каналу. И, учитывая малое расстояние, взломать его было невозможно. Но чего сын боялся? Его лицо, которым он всегда умел управлять, выражало страх, гнев и растерянность. Не лучшие эмоции для политика.

Он довольно рано увидел в сыне задатки лидера и знал, что рано или поздно тот их реализует. А еще понял, что тот обладает более сильной волей, чем он сам. И что на дворе не то время, когда старший в роду всегда главный.

Впрочем, Григорьев-старший не завидовал. И еще он знал, что такие задатки всегда соседствуют с хорошей порцией цинизма и жестокости.

Тем временем они достигли безлюдной аллеи на краю кладбища, где были только старые и не такие престижные захоронения. Убирался тут, похоже, робот-дворник, потому что на участках с могилами оставались полосы опавших листьев в углах оградок, куда не пролезали его валики.

— Отец. Зачем ты меня позоришь? — тяжело вздохнув, начал говорить сынок. — За каким лешим ты связался с этой клиникой? Ты же не нищеброд из гетто, который продает свои внутренности, чтобы купить синтетической наркоты. Если об этом узнают, будет скандал, и это отразится на моем рейтинге! Ты мог бы пройти легальные процедуры в Швейцарии. Как я. Но вместо этого ты сунулся к мошенникам, которые работают в Зоне Отчуждения. На Японских островах.

— Там нет радиации. Там воздух чище, чем здесь.

— Я знаю. Но эти находятся на ничейной земле, которая выведена из международной юрисдикции! Я уже навел справки. Не знаю, кто выдал им разрешение, но я этим займусь. Как думаешь, почему именно там? А потому, что нет гарантии, что после процедур пациент останется жив. А ты им еще и все свои деньги перевел!

— Не все, — потирая руку, ответил Григорьев-старший. — Только несколько миллионов. И не перевел, а положил на отдельный счет. А ваши легальные… полумеры мне уже не помогут, и ты это знаешь. Бесполезно красить фасад, когда рушатся несущие стены. Мне нужен капремонт. А эти… мясники из клиники попробуют его сделать. Да, они не дают гарантии. Но дают хотя бы шанс. Они там занимаются вещами, которые в цивилизованном мире пока еще запрещены. Но без этих процедур я умру максимум через три месяца.

— Отец… давай лучше заморозим тебе мозг. Это и дешевле, и надежнее.

— Ну, ты и умник. Не верю я крионистам. Испортят, как те бифштексы из супермаркета, которые вчера доставил мне дрон. Я уже написал жалобу, кстати, и сослался на тебя. Сказал, что комиссия посетит их завтра.

— А этим значит, веришь? — не отвлекаясь на «заговаривание зубов», продолжал сын.

— Мне дали рекомендации несколько человек с Дальнего Востока. Все это люди, которые помнят еще Ельцина.

— Если они прожили пять лишних лет, это не значит, что и ты проживешь.

— Dumspiro, spero… Пока живу, надеюсь, — развел руками скриптор. — Что творится в городе, ты мне объяснишь? И почему премьер не приехал? Это все из-за референдума и вотума?

— А будто ты не знаешь… — поморщился сын. — Сеть гудит с самого утра. Видимо, твой фильтр не пропускает новости о политике?

— Да.

— Может, и правильно. Обычные люди и не должны лезть в эти дела, mein Vater. Но так уж и быть, я расскажу. Началось в Мексике… Хотя это был только повод. Заваривалась каша давно. В пятницу там провели успешную полицейскую операцию. Против радикалов. Ну, слегка перестарались. Шестьдесят шесть погибших… ну да, дети и женщины в том числе. Странно, первый раз что ли? Но в этот раз начался пожар. «Кровавая пятница», невинные жертвы. Это стало вирусным. Правительство ввело желтый уровень опасности. Мэрия и управление полиции переведены на экстренный режим службы. Служба безопасности… впрочем, не забивай голову, пожалуйста! Давно такого не было. Если бы я знал, что будут такие пробки, взял бы коптер. Но мне посоветовали из соображений безопасности этого не делать.

— Вот так дела, — Григорьев-старший присвистнул, но не поверил до конца в реальность угрозы, уж очень это было похоже на фильм про шпионов, — Но вернемся к нашим баранам. Финансовым. Прости, сынок. Но легких денег тебе никто не обещал. Тем более, ты не нищий. Знаю, вы с женой и детишками уже поделили мое наследство. Но я обещал… себе, что увижу космос. Хотя бы орбиту. Но лучше Луну или Марс. Может, я трус и эгоист. Но обидно умирать в шаге от рая.

— Мир не рай и не курорт… даже если в нем много бездельников, которые хотят ходить голышом и не работать, как Адам и Ева, — Прохор дополнил свои слова саркастическим эмотиконом. — В нем много людей, которые хотят перемен, но не знают их цену. Которые хотят больше, чем заслужили.

— И ты один из них, да?

Григорьев знал, как вывести сына из равновесия. А это было нужно, чтобы вытянуть из него побольше. Он хотел хоть немного понять, что же происходит. И его бесхитростный прием сработал.

— Нет же! Я… как и весь Мировой совет… и Четырехсторонняя комиссия… и Корпус мира — хотим сохранить порядок и статус-кво. Даже если он кому-то не нравится. Ты думаешь, война в наше время невозможна? Да она может начаться хоть завтра. Люди забыли запах сгоревшей человеческой плоти! Отвыкли от звука пролетающего над домом бомбардировщика. Который их мирно бомбит, а не выполняет фигуры пилотажа. Они думают, это игра. Но это игра ценой в жизнь. Миллионы могут погибнуть. Цивилизация может рухнуть от действий кучки недоумков!

— Как в двадцатом веке? — спросил он Прохора.