Читать книгу - "Война - Игорь Валериев"

– Эксперимент в одной губернии не решит аграрного вопроса, крестьянские волнения будут нарастать, пока земля не будет национализирована и справедливо разделена для пользования. А на это царизм не пойдёт, так как семейство Романовых – главный собственник земли русской. Поэтому только террор сможет решить этот вопрос! Террор и революция! – последние слова Савинков выкрикнул.

– Всё понятно. Могу только сказать, что для вас террористическая деятельность закончилась. Дня через три по решению военно-полевого суда вы будете повешены. Алексей Ефимович, – обратился я к Едрихину, – в крепости суд сформирован?

– Так точно, господин полковник, как только началась война, в крепости объявлено военное положение и, соответственно, создан военно-полевой суд. Председательствует военный судья Приамурского военно-окружного управления генерал-майор Михаил Иванович Костенко. Ещё четырёх членов суда приказом назначил генерал Стессель. Крепостной прокурор, подполковник барон Роберт Эмильевич фон Пфейлицер-Франк только просматривает предварительные материалы. На завтра назначено заседание по рассмотрению дел офицеров японского Генерального штаба майора Накамура, капитана второго ранга Нитаки и капитана Кобаяси. Материалов достаточно, чтобы их приговорили к расстрелу. Они, правда, просили, чтобы им разрешили сделать сеппуку, но не думаю, что Михаил Иванович на это пойдёт. Он в вопросах законности педант, а в Российской империи такого вида приговора нет, – капитан усмехнулся.

– Да… Приговариваю к сеппуку. Это было бы оригинально, – не удержался от улыбки и я.

Переведя взгляд на Савинкова, я посмотрел на него с какой-то жалостью… Молодой мужчина, которому нет ещё и двадцати пяти. Сколько бы он со своей энергией мог сделать полезного для страны, но вместо этого ушёл в террор.

Вздохнув, вновь обратился к Едрихину:

– Алексей Ефимович, господин Кротов упоминал о том, что Борис Викторович интересовался в разговоре с портье о фотографе или капитане второго ранга Нитаки, а также о Жанет Чарьлз. Пока их ещё не казнили, снимите с них показания про связи с эсерами и господином Савинковым. Может, что интересное всплывёт. Нас возможные соучастники интересуют. Взрывчатка для них пропала, но может кто-то ещё такого мыла привёз, да и где детонаторы пока не ясно.

– Я понял, Тимофей Васильевич. Проработаем этот вопрос.

– Тогда не буду вам мешать. Господа Кротов и Бароев завтра к девяти ноль-ноль жду вас в гостинице с подробным докладом, – я встал со стула и повернулся к Савинкову. – Жаль, Борис Викторович, что вы выбрали такой путь, да ещё и встали на сторону врага во время войны. Какое буде решение суда, думаю вам объяснять не надо.

– Ничего, на моё место придут другие, и мы избавим народ от тирании. Я не боюсь смерти, это вам надо её бояться. Мы члены Боевой организации партии социалистов-революционеров готовы пожертвовать своей жизнью за благо народа, лишь бы достать врагов этого народа для совершения над ними справедливого суда, – встав со стула, пафосно произнёс Савинков.

– И этим вы оправдываете те убийства, которые совершаете во время своих актов?! – зло спросил я.

– Как оправдать убийство и можно ли вообще его оправдать?! Убийство при всех условиях остается убийством. Но мы идем на него, потому что правительство не дает нам никакой возможности проводить мирно нашу политическую программу, имеющую целью благо страны и народа, – Савинков сгорбился, промолчал несколько секунд, а потом выпрямился и с жаром продолжил:

– Но разве можно даже этим оправдать убийство?! Единственное, что может его до некоторой степени, если не оправдать, то субъективно искупить, это принесение при этом в жертву своей собственной жизни. С морально-философской точки зрения акт убийства должен быть одновременно и актом самопожертвования. Вспомните, как поступил Балмашев после убийства Сипягина, он даже не сделал попытки скрыться, принеся тем самым в жертву и себя самого!

Я смотрел на Савинкова, на то с какой убеждённостью и верой в своё дело он говорит, и только теперь начал понимать, что придётся бороться с фанатиками, такими же, как и шахиды, если не хуже.

Ничего не ответив, я вышел из кабинета и направился «под конвоем» в гостиницу, где после позднего обеда-ужина завалился спать, наслаждаясь тем, что кровать стоит на месте и не качается.

Утром после зарядки, рыльно-мыльных процедур, оделся в вычищенную, отглаженную форму и направился в ресторан при гостинице. Надо было основательно позавтракать, так как по имеющимся планам на сегодняшний день пообедать до позднего вечера вряд ли получится.

Этот день после докладов Кротова и Бароева я решил полностью посвятить подготовке отряда Колчака, а также выяснить, что было отправлено на «Марсель», точнее уже «Олимпию». Также надо было определиться какое количество торпедных катеров Александр Васильевич возьмет с собой. Изначально планировалось четыре. Но в атаке у Мазампо участвовало шесть. После героической гибели торпедного катера, как уже чаще называли эти небольшие минонски, мичмана барона Клейста, их осталось пять. Но в Порт-Артуре было ещё четыре торпедных катера с готовыми экипажами. Поэтому надо было рассчитать сколько «Рион» как матка потянет катеров. Дойти до Красного моря и действовать там, это не до Мозампо сходить. Расстояния не сопоставимы.

Раздумывая над этими проблемами, я направился к столику, на который мне указал официант, и вдруг услышал:

– Тимофей Васильевич, не может быть! Это вы?!

Повернув голову, увидел, как из-за стола поднимается мой старый знакомый по событиям в Таку капитан 2 ранга Панфёров.

– Какая приятная встреча, Константин Александрович. Утро доброе! – с улыбкой ответил я, так как действительно был рад встретить командира миноносца «Лейтенант Бураков».

– Прошу ко мне за стол. Официант, обслужи!

Устроившись за столом, где завтракал Панфёров, я быстро сделал заказ, несказанно удивив кап-два его обильностью.

– Не знаю, когда смогу сегодня поесть в следующий раз, – пояснил я удивлённому офицеру, – так что решил хорошо и плотно позавтракать. Как говорил Суворов, завтрак съешь сам, обед раздели с другом, а ужин отдай врагу. А я вчера поступил наоборот, не завтракал, не обедал, лишь поздно вечером поужинал.

– Понятно… Когда прибыли в Порт-Артур?

– Вчера утром и прибыл на «Рионе».

– Уже слышал о разгроме, который «Варяг» и миноноски учинили в Мозампо, – Панфёров тяжело вздохнул и задумчиво уставился в тарелку. – А мы «Варяг» бросили! А про него теперь такую песню поют…

Капитан второго ранга, подняв голову, мрачно посмотрел на меня.

– Официант, водки! – громко крикнул он.

– Константин Александрович, стоит ли с утра-то начинать.

– По чуть-чуть… Помянуть Всеволода Фёдоровича, других офицеров и нижних чинов. У меня на миноносце шесть человек погибло и двадцать пять ранено. Мы чудом ушли! Только благодаря темноте, да тому, что японцы практически весь огонь на «Варяге» сосредоточили. А так бы ещё немного и к Нептуну в гости нырнули бы всем экипажем, прости меня Господи, – Панфёров перекрестили.