Читать книгу - "Похищение Европы  - Юлия Маркова"

Но что поделать, если к концу весны сорок третьего года страны Оси в буквальном смысле истекают кровью на полях сражений. Тяжелые, невосполнимые потери лета-осени-зимы 1942 года и выпадение из игры Италии и Хорватии привели к тому, что силы стран Оси оказались подорваны. К середине мая сорок третьего года против двенадцати с половиной миллионов бойцов и командиров РККА (а также Болгарии, Румынии, Народного Войска Польского и Народно-Освободительной Армии Югославии) на фронтах сражались около трех миллионов немцев, полмиллиона венгров, и полтора миллиона европейцев (англичан, французов, бельгийцев и голландцев). Но это не значит, что чисто арифметически соотношение сил выглядит как двенадцать с половиной к пяти миллионам. Совсем нет. Если немецкие и венгерские солдаты по боеспособности примерно равны бойцам и командирам из линейных частей РККА, болгарской, польской народной и югославской народно-освободительной армий, то «европейцы» воевать за Рейх категорически не хотят и при первой возможности норовят то сбежать с поля боя, то сдаться врагу. Советская пропаганда как могла старалась донести до этих людей, что в случае перехода фронта с оружием в руках их всех ждет не плен, а зачисление в соответствующие национально-освободительные соединения^[42]. Поэтому применять «европейцев» можно только большими массами, и только в тот момент, когда в спину им смотрят немецкие и венгерские пулеметы.

Так что перевес Красной Армии и ее союзников над странами Оси можно оценивать как три к одному, а с учетом качественного превосходства в вооружении и предчувствия советскими людьми близкой победы – как четыре к одному или даже больше. Обычно при таких условиях кампанию не доигрывают, сдаются на милость победителя сразу; но Гитлер и его прихвостни готовы биться с советской угрозой до последнего европейца и без всякой надежды на победу. Вот и сейчас сборную европейскую солянку везут эшелонами прямо в кровавую мясорубку Дебреценского сражения, чтобы с размаху бросить это пушечное мясо в огонь боев и хоть на день или час замедлить продвижение Красной Армии и ее союзников. Но замедлить продвижение не получается, преимущество большевиков в тяжелой артиллерии и авиации подавляет все попытки сопротивления – и недалек тот час, когда вторая венгерская армия, как свиная туша, окажется разрублена на три неравных куска, после чего наступит катастрофа. Но приказа отступать все нет – и изнемогающие от ожесточенных боев немецко-европейские войска бьются из последних сил, взывая о помощи к тому, кто сам обрек их на гибель…

И вот в этих условиях ранним утром семнадцатого мая Красная Армия наконец начала НАСТОЯЩЕЕ генеральное наступление. В одну и ту же минуту и даже одну и ту же секунду тяжелая артиллерия большевиков загрохотала на северо-востоке – в окрестностях города Чоп; на юге – на границе в Воеводиной, сразу по обоим берегам Дуная; а также на западе – там, где фронт (точнее, тоненькая ниточка окопов, заполненная призванными из запаса солдатами, помнившими еще битвы прошлой Великой Войны) проходит поблизости от словенского селения Лендава. И был этот голос проснувшегося Бога Войны так свиреп и разрушителен, что канонада под Дебреценом по сравнению с ним больше походила на праздничный салют. Целые части и подразделения венгерской армии разом смело с лица земли вместе с их укреплениями; другие же, понеся тяжелейшие потери, бросали фронт и обращались в бегство куда глаза глядят, даже не дожидаясь конца артподготовки.

А поверх этого бушующего артиллерийского неистовства под прикрытием истребителей бомбить ближние тылы штабы и узловые станции потянулись сотни советских бомбардировщиков – чтобы в клочья разорвать транспортные коммуникации, питающие все еще сражающиеся венгерские армии. Некоторые объекты, подлежащие бомбардировке, находились непосредственно у линии фронта и ими занимались штурмовики Ил-2 или даже железнодорожные транспортеры РВГК, другие располагались в глубоком вражеском тылу, и туда, на цели, шли полки Пе-2 и Ту-2, летчики которых за время зимней паузы были ОБУЧЕНЫ нанесению ударов с глубокого пикирования. Будапешт, впервые с начала войны (висящие в небе высотные разведчики не в счет), услышал вой сирен воздушной тревоги, а потом – «мир вашему дому» от входящих в пикирование советских бомбардировщиков. А в бомбоотсеках и под крыльями – самый широкий ассортимент бомб, которые советская промышленность может предложить врагу: стандартные фугасные и бетонобойные, жгучие напалмовые, убийственные объемно-детонирующие и хит сезона – недавно принятые на вооружение термобарические.

Удары наносились по железнодорожным вокзалам, товарным станциям, речным пристаням, электростанциям и другим объектам, разрушение которых отбрасывает столицу Венгрии в ранее средневековье. Зенитная артиллерия Будапешта, за последние полгода изрядно раздетая в пользу фронта, которому требовались средства противотанковой обороны, не имела возможностей достойно противостоять массовому налету. Из окон королевского дворца Миклош Хорти лично наблюдал, как крутятся патентованные «полбинские вертушки»^[43] над объектами, подлежащими уничтожению. Да что там далеко ходить – все три вокзала находятся на расстоянии шаговой доступности от королевского дворца. Южный – в километре, Западный – в двух, а Восточный – в трех с половиной.

А если учесть, что Королевский дворец расположен на холме, который на тридцать-сорок метров приподнят над окружающим городом, то зрелище бомбежки можно наблюдать со всем комфортом как с театрального балкона; главное – не забыть прихватить с собой кока-колу и попкорн. Настоящее шоу огня, особенно когда серия напалмовых бомб ложится вдоль путей, превращая сортировочную станцию в гудящую от жара огненную пещь. Ошарашенный этим зрелищем Хорти схватился за телефон и принялся орать на зенитчиков и летчиков, чтобы те любой ценой прекратили это безобразие, но те в любом случае не могли ничего поделать. То количество зенитных орудий и истребителей, какое имелось в будапештской зоне ПВО, атаковавшей город армаде было как слону дробина. Впрочем, в телефон Хорти орал ровно до тех пор, пока какой-то пилот-хулиган не влепил термобарическую бомбу весом в тонну в здание городской телефонной станции, кремировав оборудование и персонал, после чего все телефонные аппараты в королевском дворце стали транслировать только высококачественную тишину. Общайтесь записочками, господин диктатор, телефон теперь починят не скоро – наверное, только уже при советской власти.