Читать книгу - "Арктика-2020 - Петр Заспа"

– Пытается валять дурака.

– В таких случаях его нужно сначала сломать, а затем – на полиграф.

– Попробуем ещё раз.

Успокаиваясь, Баррет взглянул в окно, выдохнул и снова взял лист.

– Ты вегетарианец?

– Нет.

– Ты гомосексуалист?

– Нет.

– Ты русский президент?

– Нет.

– Ты русский шпион?

– Нет! – расхохотался Кирилл. – Вот президент – это сильно! Мне нравится! Нил, ты подал хорошую идею. Во что бы то ни стало буду баллотироваться на следующих выборах. А что? Главное – подхватить идею, а там дело пойдёт. Ну посуди сам, Нил, зачем мне богатая дура, если я могу сразу стать президентом и взять умную с докторской степенью?

Тейлор откинулся на стуле и указал на экран монитора.

– Это бесполезно. Здесь полная каша. Он не идёт на контакт, а потому дальше в этом процессе нет смысла. Даже не понимая вас, по его мимике я вижу «улыбку лжеца». Он неспособен грамотно сопротивляться в силу того, что не профессионал, а потому примитивно упирается, сводя всё к шутке. Обычно такие дилетанты ещё упиваются под завязку водой, наивно полагая, что разрывающийся мочевой пузырь может сбить меня с толку. Так же они подкладывают в ботинок кнопку или битое стекло.

Баррет отреагировал мгновенно.

– Разуйте его! – приказал он солдатам.

Глядя на высыпавшиеся на пол острые осколки молотого кафеля, Тейлор брезгливо хмыкнул:

– Можно надеяться обмануть полиграф, но меня – никогда! Его нужно ломать, Нил.

– Предлагаешь «сыворотку правды»?

– Сывороткой спрашивают, а не ломают. Но если ты хочешь начать с сыворотки, то можно попробовать и сыворотку. Для начала с внутривенной дозы старого испытанного десятипроцентного амитал-натрия. Думаю, пяти миллиграмм ему вполне будет достаточно. Если не поможет, перейдём к более эффективному воздействию. Мы ведь во времени не ограничены? Не люблю спешки, Нил. Моя работа требует вдумчивого подхода.

– Нет, Филипп, тебя никто не торопит.

– Вот и хорошо, – промурлыкал Тейлор, щелчком сбивая кончик ампулы. – Однажды наши ищейки торопили меня с одним мексиканцем. Кажется, дело касалось государственной измены. Я их предупреждал, но им не терпелось. А даже такую крохотную ампулу амитал-натрия требуется вводить в течение двадцати минут. Опустошать шприц нужно с ювелирной точностью. В результате они потеряли свою добычу, а обвинили меня. Оголите ему вену!

Филипп Тейлор присел рядом с креслом Каткова и посмотрел ему в глаза, протирая для укола руку.

– Мой юный друг, сейчас я поведу тебя в волшебную страну, где ты будешь порхать мотыльком и резвиться на лужайке счастливой овечкой. Нил, переведи ему, что мы его друзья, это должно отложиться в подкорку, пока он ещё в сознании. И не давайте глазам закрываться, придерживайте веки пальцами.

Надавливая на поршень шприца, Тейлор улыбался блаженной улыбкой, словно не Кириллу, а ему вводили в вену мощный психостимулятор. Сквозь поблёскивающие очки он следил за расширяющимися зрачками и продолжал мурлыкать тихим вкрадчивым голосом:

– Говори, мой друг. Ты не молчи. Скоро твой язык станет, как моток верёвки не вмещающийся в рот. Ты его не держи. Ты его отпусти – пусть катится. Он меня не понимает, Нил, поговори ты с ним.

– О чём?

– О чём угодно. Не дай ему замкнуться в себе.

Вдруг Тейлор, не отводя глаз от глаз Каткова, поднял палец и выкрикнул:

– Тише!

Прислушавшись, он повёл головой.

– Часы! Уберите со стены часы. Он пытается сосредоточиться на их стуке!

Дальше процесс пошёл, как хотелось Тейлору, и он снова замурлыкал:

– Так, так, так… очень хорошо. Сердечко частит, дыхание тоже. Ты ведь уже паришь, мой друг? Нил, он готов.

– Сколько он пробудет в таком состоянии?

– От десяти минут до часу. Всё очень индивидуально.

Баррет подвинул свое кресло к креслу Каткова и, прищурившись, заглянул ему в лицо, словно в окно иллюминатора.

– Кирилл, ты здесь? Это я, Нил. Твой друг. Ты меня помнишь? Это я вытащил тебя из норвежской тюрьмы. Это я тебе всегда помогал. Кивни, если меня вспомнил!

В ответ, мотнув головой, Кирилл издал мычание молодого бычка. Баррет удивлённо оглянулся, но Тейлор успокоил его снисходительной улыбкой:

– Последние всплески сопротивления. Для начала поболтай, Нил, на отвлечённые темы. Об увлечениях, бабах, рыбалке.

Головокружение превратилось в несущуюся по кругу карусель. Вначале всё вертелось в горизонте, но теперь он вращался и в вертикальной плоскости. Вверх – вниз, голова – ноги. Кирилл прикусил губу, поставив себе целью сделать дыру для пирсинга. Но губы превратились в деревянные щепки, и он их не почувствовал. Во рту пересохло, как в пустыне. Свет померк, предметы уменьшились в размерах, лицо Баррета потеряло очертания. Думать, думать, думать! Зациклиться на неприятном воспоминании, обиде! Как можно быстрее! «О чём, чём, чём?» – в голове эхом металась мысль, теряя под собой опору. Вспомнил – драка! Тогда ему разбили нос! А где это было? «На рыбалке», – всплыла подсказка. На рыбалке? «Но я не рыбак!» – последняя вспышка борьбы и яркий свет, заливший всё вокруг. Он вдруг стал невесом. Прилив энергии рвёт его на части, мысли ясны и прозрачны, как горный хрусталь. Хочется раздирать всё вокруг на мелкие лоскуты и кричать от осознания собственной силы. Но он связан, и всю свою мощь он может лишь вылить в словесные потоки. Из него прёт водопад слов! Конечно, это было на рыбалке! Они сидели у костра и ели что-то из котла. Что-то лёгкое, как эфир. Кирилл в благодушном настроении и, не давая никому открыть рта, рассказывает о преимуществах спиннинга перед удочкой. Молчаливый полицейский Доккен сосредоточено ковыряет в костре, дружище Нил внимательно кивает, отец Кирилла подсыпает в котёл соли и предлагает Гор Горычу снять пробу. А Кирилл вдруг превратился в восьмилетнего ребёнка и говорит ещё не сломавшимся детским голосом, с пеной у рта. Гнёт спиннинг, завернув его в дугу, доказывая прочность. Отец даёт лёгкий подзатыльник, чтобы не перебивал старших. Но Нил его придерживает за руку и просит показать на бис! Кажется, Гор Горыч не верит, и Нил уговаривает его взглянуть ещё раз. Но Гор Горыч не хочет смотреть, и маленький Кирилл убегает, затем, спрятавшись в кустах, долго и протяжно рыдает от обиды. Его не могут найти, и это ему нравится. Он чувствует, как засыпает, а все проходят мимо, едва на него не наступая, и при этом не замечают. Но, кажется, его нашёл Нил. Он склонился и мягко похлопывает по щекам: «Кирюша, просыпайся».

– Катков, приди в себя! – Нил Баррет наотмашь ударил по левой щеке, потом по правой. – Филипп, ты можешь что-нибудь уколоть, чтобы быстрей вернуть его в сознание?

– Кофеин, но это лишнее. Ещё пару минут и он сам очухается.