Читать книгу - "Разящий меч - Уильям Форстен"

Пэт посмотрел на стоящего перед ним человека внимательнее.

– Постарайтесь сделать что сможете, – наконец произнес он и отошел к окну. Снаружи царил хаос. Повсюду сидели группы солдат, выгрузившихся с поездов, которые должны были ехать обратно за остальными.

– Шесть поездов, – пробормотал Пэт, глядя на выстроившиеся составы. Дождь лил как из ведра. В первом поезде сидели резервные войска – на случай, если придется прикрывать отступление.

В темноте копошились люди, чинившие рельсы. Пэт взглянул на часы. Шесть часов назад он был в Суздале, а сейчас застрял здесь, посреди пути между Нейпером и линией фронта, всего в пятидесяти милях от цели. Он чувствовал собственное бессилие.

Прозвучал свисток. Пэт открыл окно и высунулся наружу.

– Едут! – завопил он. Вместе с начальником станции они рванулись к двери.

Прибыл первый поезд. На лицах солдат, сидящих в нем, была написана горечь поражения. Следом потянулся второй состав, потом третий.

Пэт снова посмотрел на часы.

– Отправляйте нас! – завопил он.

Прошлепав по жидкой грязи, он добежал до поезда, отправлявшегося первым, взобрался в кабину машиниста и выдохнул:

– Разводи пары!

Прошел шестой состав. С последней платформы спрыгнул Григорий. Увидев Пэта, он помчался прямо к нему.

– Мы еле проехали, – крикнул он. – Не дорога, а черт знает что. Но когда вы поедете, ее уже, наверное, приведут в порядок.

Забирайся! – завопил Пэт. – Покажешь, где что.

Не задумываясь, Григорий влез в кабину и взял кружку горячего чая, предложенную кочегаром.

– Я думал, сам Кесус послал нам этот дождь, – сказал Григорий. – Проклятые аэростаты сразу исчезли. Но эти размывы…

Начальник станции выбежал из здания, размахивая фонарем. Можно было трогаться.

Машинист нажал рукоятку, и поезд двинулся.

– Который час? – спросил Григорий.

– До рассвета полтора часа, – отозвался Пэт.

– Мы не успеем.

– Должны.

Григорий замолчал. Он отвернулся, кружка так дрожала у него в руках, что чай выплескивался.

Рассвета не было.

Тамука недовольно поежился, услышав звуки нарг. Отбросив тяжелое одеяло, под которым от укрылся от отвратительного ливня, от встал. Весь мир стал серым, небо сливалось с горизонтом, на расстоянии нескольких шагов все тонуло в сероватой мути. Под ногами хлюпало.

Он взял седло, которое служило ему подушкой, и закинул на спину лошади, закрепив мокрый ремень под брюхом животного. Потом прикрепил к поясу ножны, водрузил на голову шлем и повесил на плечо бронзовый щит.

Снова завыли нарги. Он повернулся в ту сторону, где, по его предположению, находился восток, и поклонился, прочтя молитву, в которой просил предков благословить новый день. Потом опустился на колени и поклонился на запад – туда, куда уходит солнце и где живут предки.

Из маленькой кожаной сумки он достал кусок вяленого мяса и сыр. Запив скудный завтрак водой, Тамука взобрался на лошадь, морщась от холода.

Он посмотрел на траву. Даже трудно угадать направление. Обычно на рассвете стебли склоняются к востоку, но сейчас, намокнув от дождя, они лежали на земле. Да и солнца не видно. Трудно будет маневрировать, придется ориентироваться по ветру. К тому же в тумане на расстоянии пятидесяти ярдов ничего не видно.

Такого никто не ожидал.

Опять протрубили нарги, и от стоянки кар-карта во все стороны галопом поскакали знаменосцы. Сейчас армия разделится. Половина войска отправится на восток, а другая – на север, покончить с теми, кто попался в ловушку. Там они соединятся с Вушкой и вместе двинутся в леса на северо-востоке, туда, где протекает река.

Вука вышел из шатра отца и молча вскочил в седло. Тамука так же молча направился вслед за ним.

– Передайте, что можно отдохнуть, и сидите тихо.

Ганс слез с лошади. Сквозь дождь и туман он едва различал фигуры солдат, которые уселись прямо в грязь, от усталости даже не замечая неудобства.

Послышался какой-то звук. Ганс попытался определить, откуда он идет, но в тумане это было не так-то просто.

Солдаты стали оглядываться. Звук доносился с той стороны, откуда они шли с самой ночи.

– Пушки, – сказал Инграо, пытаясь определить, где именно стреляют.

В тумане мелькнули тени. Весь мир превратился в размытые картины.

– Что-то движется, – сказал молодой солдат, приложив ухо к земле.

Ганс лег рядом с парнишкой. Он вдруг вспомнил, что индейцы тоже умели слышать стук копыт в бескрайних прериях Канзаса.

– Это лошади, – сказал солдат. Ганс кивнул.

– Да, много лошадей, – подтвердил он.

– Линия не работает.

Ганс посмотрел на телеграфиста, который пытался связаться с товарищами.

Ты послал последнее сообщение?

Тот кивнул.

Ганс взглянул на Инграо. Из всего командного состава, защищавшего линию Потомака накануне, осталось лишь их двое.

– Похоже, их авангард перекрыл пути.

– Мы отрезаны?

Ганс посмотрел на артиллериста и ничего не ответил. Донесся какой-то металлический звук, и он склонился к рельсам.

– Что-то там громыхает, – произнес он задумчиво. Люди, сидевшие вдоль насыпи, уставились на рельсы, словно ожидая немедленной катастрофы. – Прямо впереди. И сзади тоже. Единственный путь, которым мы могли пойти. Но здесь нас так легко настичь.

Листья деревьев затрепетали от слабого ветерка. В утреннем свете Ганс увидел, как вздрогнул стоявший рядом знаменосец. Снова брызнул дождь, и Ганс поежился.

– Становится все холоднее, – шепнул он. – Гроза скоро закончится.

Из кармана он извлек часы и произвел несложные вычисления. В этом мире сутки были на час длиннее, поэтому время приходилось определять иначе.

– Солнце встало примерно час назад.

Он убрал часы и посмотрел на восток. Они должны были забрать их уже час назад. Где их черти носят?

Шесть поездов. Все, что мне нужно, это шесть поездов. К черту оружие и боеприпасы, главное – вывезти отсюда людей.

– Как ты думаешь, мы далеко ушли? – спросил Инграо. Он сгорбился в седле от усталости.

– Трудно сказать. Миль шесть, а может, семь. Заржала лошадь, и Ганс обернулся. На юге мелькнули тени. На секунду показался всадник.

Мерки.

– Мерзавцы, должно быть, ехали прямо за нами, чтобы отрезать от своих. Теперь начнут охоту.

Налетел ветер, раздвинув туман, словно занавес в театре. В нескольких сотнях ярдов вдоль железнодорожных путей скакало пять десятков всадников.