Читать книгу - "Курс на СССР: Переписать жизнь заново! - Тим Волков"

— мой голос прозвучал хрипло и громко, эхом разносясь по лестничной клетке. — Два дня! Мать с ума сходит! Я весь город оббегал!

Гребенюк лишь улыбнулся шире, преодолевая последние ступеньки.

— Сань, привет. Да я… делами был занят. Не переживай.

— Какими еще делами⁈ — я уже почти кричал, хватая его за рукав куртки. — Ты куда исчез? Ты же только избежал тюрьмы. Ты теперь под наблюдением, тебя на поруки взяли… С тобой вообще все в порядке?

В этот момент из-за моей спины, из квартиры, раздался настойчивый телефонный звонок. Резкий, требовательный.

— Чего ты молчишь? Где ты был? — продолжал допытывать я. — Опять делами темными занимался? Пластинки втюхивал? Серега, пойми, второй раз вытащить тебя уже не получится!

— Сань, у тебя телефон звонит, — Гребенюк мягко освободил руку и кивнул на дверь. — Иди, ответь. А я подожду. И все расскажу. Обещаю.

Я пристально посмотрел на Серегу, как бы говоря, только попробуй улизнуть! И снял трубку.

— Слушаю!

— Алло?

Я чуть не выронил трубку. Сердце заколотилось где-то в горле, перехватывая дыхание.

— Наташа? — выдавил я, не веря собственным ушам.

— Саш… здравствуй, — совсем тихо и немного виновато произнесла девушка. — Я… я звоню тебе… из колхоза. Из совхоза, точнее. Прости меня, пожалуйста. За то, что тогда… так глупо… убежала. Не дала ничего объяснить. На эмоциях была.

— Да я…

— Я теперь знаю, что ты не специально тогда себя так вел в тот вечер в кафе. Это все та девушка, Метель, кажется…

Я прислонился лбом к прохладной стенке в прихожей, пытаясь собраться с мыслями. В голове был полный хаос. Откуда? Почему? Что вообще происходит?

— Я… я не понимаю, — честно выдохнул я. — Ты откуда… обо всем узнала?

С того конца провода послышался смущенный вздох.

— Мне всё рассказал Сергей. Твой друг. Гребенюк.

Я обернулся и через приоткрытую дверь увидел его. Серега стоял на лестничной площадке, облокотившись на перила, и все так же улыбался своей спокойной улыбкой. Он поймал мой взгляд и подмигнул.

— Сергей? — повторил я, всё ещё не в силах соединить в голове все части пазла. — Но как? Он же… он тут пропадал два дня. Мы все его искали.

— Он нашёл меня, Саш, — тихо сказала Наташа, и в её голосе послышалась теплая, почти невесомая улыбка. — Представляешь! Сначала он раздобыл адрес моего общежития в Ленинграде. Потом, через дежурную выяснил, в какой именно совхоз нашу группу отправили на картошку. А потом… потом он сел на поезд и приехал сюда сам!

Я закрыл глаза, пытаясь представить эту картину. Вот так Гребенюк…

— Он тут появился вчера вечером, — продолжала Наташа. — Весь перепачканный, уставший, но такой решительный. Нашёл наш лагерь, вызвал меня… и всё рассказал. Всю историю. Про ту пластинку, про то, как ты пытался его вытащить, про эту… Метель. И про её три желания. И почему ты тогда танцевал с ней и дарил цветы.

Её голос дрогнул.

— Просил прощения. Сказал, что это он во всём виноват, а не ты. Он просил меня… умолял простить тебя. Говорил, что ты самый лучший друг, какой у него мог быть, и что я совершу огромную ошибку, если не прощу.

Я молчал, сжимая трубку так, что пальцы побелели. Смотрел на Серегу. На этого безумца, который прошагал половину области, чтобы исправить то, что, как ему казалось, он сломал.

— Я… я не знала, Саш, — голос Наташи стал совсем тихим, исповедальным. — Я думала… Мне показалось, что ты просто флиртуешь с ней на моих глазах. А оказалось, ты просто спасал друга. И я так глупо, по-детски, обиделась и убежала. Прости меня, пожалуйста.

Во мне всё перевернулось. Гнев, страх, отчаяние последних дней, всё это разом улеглось, сменилось каким-то невероятным, щемящим чувством благодарности и тепла.

— Это я должен просить прощения, — проговорил я наконец, и собственный голос показался мне сиплым от нахлынувших эмоций. — Я должен был всё рассказать тебе сразу. Не допустить, чтобы ты так подумала. Я просто… Я не хотел впутывать тебя в эту историю с долгами и обещаниями.

— Но это же и моя история тоже, — мягко возразила она. — Мы же вместе всё это начинали. Вместе вытаскивали его. И я должна была тебе доверять.

Мы помолчали несколько секунд. Я слышал её ровное дыхание в трубке и где-то на заднем плане — голоса других ребят, мычание коровы, звук проезжающего мимо трактора. Обычная жизнь, которая шла своим чередом, пока здесь разворачивались наши драмы.

— Так ты… прощаешь меня? — осторожно спросил я.

Она рассмеялась. Тот самый чистый, звонкий смех, по которому я скучал все эти дни.

— Да, дурачок ты мой, прощаю. И сама прощения прошу.

Я снова посмотрел на «упрямого» Сергея. Он теперь сидел на ступеньках, раскуривая сигарету, и выглядел совершенно довольным собой.

— Саш, мне идти пора, — сказала Наташа. — Тут начальник отделения уже кричит. Я скоро вернусь. После праздников. Встретишь меня?

— Встречу. Обязательно встречу.

Когда я, наконец, положил трубку, то почувствовал, будто с плеч гора свалилась, которую я тащил все эти долгие дни.

Я вышел на площадку. Сергей поднял на меня глаза, выпуская дымок.

— Ну что, помирились?

— Помирились, — кивнул я. — Спасибо, Серег. Я не знаю, что сказать. Это же надо было так…

— А что? — он пожал плечами, как будто сбегал в соседний двор, а не проехал с сотню километров, совершая настоящий подвиг дружбы. — Я же виноват был. Надо было исправлять. Не мог я смотреть, как вы из-за меня поссорились. Она же классная, твоя Наташа. Не чета какой-то там Метели.

— Да ну тебя!

Он рассмеялся. Потом встал, отряхнул штаны.

— Ладно, пойду к матери отчитаюсь, — он хитро улыбнулся. — А то она там, наверное, уже волосы на голове рвет. Я же два дня пропадал. Это, я ей тоже хорошую историю придумал. Про то, как мы с ребятами на рыбалку ездили и связи там не было. Ты уж не проговорись ей.

— Ох и влетит же тебе!

— Ничего, не привыкать!

Он похлопал меня по плечу и, насвистывая под нос как ни в чем не бывало, спустился на свой этаж.

Я стоял на лестничной площадке, слушая, как за спиной захлопывается дверь