Читать книгу - "Царская гончая - Катринетт"

– Порази меня, – без особого энтузиазма подает голос Амур.

У меня наконец хватает сил обернуться. Его уставшее лицо не выражает ни единой эмоции. Он мотает головой, прочесывая челку длинными пальцами. Хватаю ртом воздух. Слова выходят неуверенно и с трудом.

– Чувство безопасности.

Амур неодобрительно качает головой. Он не смеется надо мной, и это уже несказанно радует. Я не могу отвести взгляд, даже когда он, заметив мое чрезмерное внимание, закатывает глаза.

– Понятия не имею, о чем речь.

Его голос звучит высокомерно. Амур вновь уставился на бревенчатую стену перед собой, крутя стакан в исполосованных шрамами руках.

Чего тебе-то жаловаться? Будто Идэр могла угрожать его жизни.

Сердце гулко стучит в груди, еще пару часов назад наполненной речной водой. Каждый удар отдается болью в сломанных ребрах, словно сердце спотыкается о глупую догадку.

Что, если шрамы на лице Разумовского оставлены Идэр, которую он так презирает?

О создании и персонажах

История Смертников должна была стать одиночным ответвлением дилогии о Катерине и Константине (Новые Боги), но в скором времени, развивая мир Змеиного Королевства, я поняла, что теперь мне придется поступить с точностью наоборот. Цикл о Двуглавых змеях очень скоро разросся до четырех рукописей, что во время написания первой книги пугало до чертиков. Меня вообще страшно нервировал объем текста, только возраставший с каждой правкой.

Бранные присказки, которыми так ловко (ну или почти) разбрасывается Катунь, были нагло украдены автором у его бабушки, которая до сих пор усиленно метит в соавторы.

Из-за обилия персонажей и моего педантичного желания слепить что-то нормальное из идеи «Есть кучка чуваков, которые идут черт знает куда и никто не знает зачем, да еще чтобы побольше „стекла“ было» мне пришлось писать множество планов, планов для планов и планировать планы для планов. Это затягивалось так надолго, что я уже отчаивалась переводить бумагу и садилась за написание главы. Когда же я в очередной раз забывала, как выглядят действующие лица, то вновь вооружалась ручкой и продолжала изводить листки, расписывая биографии вплоть до бабушек и дедушек.

Все персонажи моих книг сначала были зарисовками, которые со временем приобретали все больше черт и деталей. Я вешала их изображения над столом, убирала в прозрачный чехол телефона.

Однажды я сидела в ресторане итальянской кухни и, когда к нашему столику подошел официант, едва не убежала. Высокий и худощавый, рыжие кудрявые волосы, забранные в хвост на затылке, высокая переносица с небольшой горбинкой, россыпь веснушек и ямочки на щеках – он выглядел в точности как Стивер Ландау, которого я представляла. Нет, даже лучше. Он был более чем живым воплощением моего воображения. Мне стыдно за то, как я его разглядывала. Он очень смущался.

Если однажды в автобусе вы встретите странного вида даму, которая будет прожигать в вас дыру с безумной улыбкой, – лучше бегите. Если этой незнакомкой окажусь не я, то у вас могут возникнуть проблемы.

Я часто плакала, пока писала. Рыдала взахлеб, из-за чего почти не видела монитор и делала кучу опечаток, которые позже исправляла. Это вызывало бурю негодования у всех, кто следил за процессом, но я ничего не могла с собой поделать.

Названия стран и городов были придуманы двумя способами: разработкой анаграмм реальных названий или же подбором очень похожих слов, отсылающих к реальным местам.

Имена персонажей – названия рек. Так я избавила свою скудную фантазию от дилеммы: а какие у нас еще есть имена, кроме Ивана? Зачастую имена персонажей выбирались из заранее составленного мной списка. В этом мне помогал друг, кропотливо подбирая лучший вариант к характеристике персонажа, которую я ему предоставляла.

Моя писательская деятельность была тщательно скрыта от окружающих на протяжении трех лет. О моем странном увлечении знало от силы три человека. Долгое время мне было стыдно за то, чем я занимаюсь. Потом стало проще, но гордо звать себя писателем язык не поворачивается до сих пор.

За время написания произошло очень много судьбоносных событий: я получила диплом о среднем образовании и поступила в вуз, начала работать, переехала в новый дом. Неспокойная обстановка на границе, вторая работа по ночам и удивительные знакомства, что помогли мне не слететь с катушек окончательно. Смертники стали свидетелями моих взлетов и падений и помогали подниматься с колен всякий раз, когда безмерно хотелось опустить руки.

Во время написания «Черного Озера» я сталкивалась с разными этапами преодоления сложностей. Сутками не выходила из-за стола, просыпалась ночами и досиживала за монитором до утра. Иногда я не писала неделями. В такие моменты я занималась разработкой персонажей и их сюжетной аркой. Сейчас я могу смело выделить пару моментов, которые вынесла из писательства за эти годы.

Желание поскорее описать какие-либо сцены, пропуская моменты, которые к ним подводят, – это нормально.

Редактировать и переписывать одни и те же главы по семь раз – это не признак бездарности. Это стремление к лучшему.

Критика – это не страшно.

Самая сложная часть работы – это не логическое построение сюжета и создание мироустройства. Самое трудное – это когда в своей голове ты уже дал всевозможные интервью и теперь тебе просто нужно продолжить работу не потому, что ты хочешь, чтобы о твоей книге узнал весь мир, а потому, что персонажи достойны того, чтобы их история была рассказана вне зависимости от наличия мотивации и обратного отклика.

В какой-то момент я поняла, что до безумия люблю всех своих персонажей, какими бы негативными они ни были. Особое место в моем сердце заняли Грехи и Смерть.

Воспоминания Инессы, связанные с ее отцом, с трудом поддавались написанию, ибо каждая строчка (без преувеличений) была списана с реальных ситуаций, когда-либо возникавших в жизни автора.

Тут должна быть благодарность отцу за материал для рукописи и заодно выставлен счет за услуги психотерапевта, но мы работаем инкогнито.

Мне показалось гениальным решением продемонстрировать, что, несмотря на травматичное прошлое, человек способен исцелиться. Идея, может, и хороша, но писать эти части глав было непосильным трудом. Не бросить идею на полпути помогло то, что существование этой проблемы всем известно, но ее никто не обсуждает в открытую.

Люди испытывают страх общественного порицания и стыд за свою беспомощность. Дети, столкнувшиеся с подобным, не чувствуют себя «нормальными», ведь обычно у многих все складывается иначе. И я хочу, чтобы каждый, кто не сталкивался с этим, мог попытаться понять, а те, кто это пережил или же переживает в данный момент, знали, что они сильные.