Читать книгу - "Опустошение Баала - Гай Хейли"

Он хотел позвать помощника. Имя Арафео замерло на губах. Верный слуга умер, пройдя от юности до дряхлости путь, показавшийся Данте краткими минутами. Он до сих пор не назначил нового слугу из рабов крови — просто не видел в этом смысла.

Он накинул халат, сплошь расшитый ангелами, и налил чашу вина, смешанного с кровью, согласно обычаю Кровавых Ангелов. Ничего примечательного, если забыть, что Данте воздерживался от питья крови долгие столетия — до последних месяцев.

Данте поднес кубок с вином к лицу, позволяя пряному запаху разбудить его угасающие сердца. Он закрыл глаза, наслаждаясь ароматом.

Аромат крови. Запах жизни.

Он уже много раз видел сон о золотом воине. Но так и не мог сказать, истинное ли это видение.

Данте никому не говорил о сне, зная, что его повторение покажется эгоцентричностью с его стороны. Как и нужда самому оказаться фигурой перед троном, совершить одно поистине достойное деяние, прежде чем жизнь закончится… Такое желание — слабость, и командор ничуть не хотел делиться ею. Его даже забавляли собственные старания убедить себя, будто воин — это он. Данте ни разу не видел его лица, хотя форма брони говорила о космодесантнике, а не о смертном или одном из Адептус Кустодес. Видел ли он крылья? Нет, этим фактом он пренебрегал. Однако если это Данте, где его топор? Но ведь топор можно и потерять. И потом, видение символическое, не буквальное. К сожалению, все они обладали этой характеристикой.

Он улыбнулся фантазии о замысле Императора. Пусть так он потакал своим желаниям, но Данте знал — ему это необходимо. Ему требовалась причина продолжать, сражаться с ежедневными бедами и с усталостью от тяжелой ноши долга, которую влекло его положение. Если мечта и приносила вред, то невеликий.

Но сегодня видение воспринималось иначе. Данте раздумывал об этом, прихлебывая вино. Одна деталь изменилась. Каждый раз, когда он видел золотого воина, меч Императора лежал на его неподвижных коленях, как и всегда, все десять тысяч лет. Но теперь, в этот последний раз, его не было.

Данте опасался, что это — дурное знамение.

Словно подтверждая подозрения, вдалеке зазвонил колокол.

Командор вскинул голову. Звук колебался на самой границе слышимости, почти неразличимый в глубоко упрятанной комнате, но не для ушей космодесаитника. Он поспешно вышел из спальни, распахнув двустворчатую дверь черного дерева, ведущую в личную столовую. Его ноги ступали по мозаике из сердолика и халцедона, выполненной в различных оттенках красного. Звон колокола стал громче: Данте дошел до стеклянной двери, открывающейся на балкон, и вышел в Колодец Ангелов.

Глубокое жерло вулкана разверзлось перед ним.

Изящные узоры люмен-ламп освещали площадь в тысяче футов внизу. Влажный запах от Вердис Элизия поднимался с широких террас.

Колодец наполняло спокойствие, пока не зазвонил колокол. Звук отдавался от стен шахты громким эхом. С высоты доносился безумный вой, вплетаясь в размеренные удары.

Данте поднял глаза к овалу сиреневого утреннего неба, окруженного Аркс Мурус. Башни торчали, точно зубы. Одна из них привлекла его внимание.

Заключенные твердыни Амарео пробудились, они бесновались и жаждали крови; их чудовищные крики разносились по крепости-монастырю.

Вопли явили достоверный знак: война надвигается.

Данте поспешил назад, к стационарной вокс-панели, встроенной в дальнюю стену. Стук в дверь остановил его, прежде чем он успел дойти до цели.

— Входите! — отозвался он.

Сангвинарный гвардеец открыл резные антрацитовые двери. За ними лежали приемные комнаты, банкетный зал, оружейная, личная часовня и другие покои дворца Данте.

В дверях стоял капитан Борджио, облаченный для битвы.

— Борджио, проклятые кричат о крови. Началось, верно?

Борджио кивнул:

— Мой господин, я получил срочное сообщение от заградительных флотов. Наши авгур-маяки дальнего радиуса сработали во множестве секторов в направлении к центру Галактики.

Борджио почти извинялся, сообщая новости.

— Тираниды здесь.

Полностью облачившись в броню и вооружившись, Данте шел к базилике Сангвинарум, окруженный полным составом Сангвинарной гвардии. Музыка изо всех сил старалась скрыть рычание и полные муки вопли терзаемых жаждой, доносившиеся из собора, но ей это не удавалось. Крики могли заглушить только месса, где повторяли нараспев Морипатрис, пока потомки Сангвиния преклоняли колени в молитве, дабы отвратить безумие, и сотрясающий крепость гул колоколов. К голосу Цитадели Реклюзиам присоединились другие. Они не перестанут звонить до самого начала вторжения.

Аркс Ангеликум полнился кипучей деятельностью. В базилике не хватало места для всех космодесантников, и потому братья Крови преклоняли колени, собравшись группами, где только могли отыскать место. Под мрачным наздором капелланов они молились о победе над Черной Яростью. Порывы жажды нахлынули на них неожиданно, знаменуя прибытие флотаулья. Рабы крови торопились по поручениям, готовясь к неминуемой атаке. Только сервиторы словно не спешили, но само их количество выдавало серьезность ситуации.

— Разойдитесь! Разойдитесь! — выкрикивал Сефаран. — Разойдитесь!

Ни для кого не составило труда послушаться приказа. Коридоры очистились мгновенно, позволяя пройти Данте и его страже.

У ворот базилики Сангвинарум командора ожидали почетные гости и представители. Они тоже отошли. Все, кроме одного.

Магистр Герон из Ангелов Неисповедимых стоял один перед огромными вратами. Он держал шлем на сгибе локтя. Его бледное лицо искажала ярость.

— Отойди, магистр Герон, — сказал Сефаран. — Дай командору пройти.

— Нет, — ответил Герон, резко мотнув головой.

— Отоиди! — приказал Сефаран.

Сангвинарная гвардия подняла ангелус-болтеры.

— Вы угрожаете мне? — потрясенно спросил Герон. — И при этом позволяете существовать этой мерзости? — Он указал за спину, на ворота. Изнутри слышались рык и страдальческие крики космодесантников, охваченных Черной Яростью. — Вы оказываете им такую честь? Падшие должны быть заточены в Храме Покаяния. Они должны пройти обряд очищения, прежде чем будут уничтожены. Их слабость позорит нас всех. — Его лицо исказилось от эмоций. — Ангел должен быть чист и благороден. Эти обезумевшие звери — позор и поношение, ничего больше.

— Отойди! — потребовал Сефаран. — Прошу в последний раз.

Данте шагнул вперед и успокаивающе положил руку на предплечье Сефарана.

— Герон, — сказал он, — пока твои воины сражаются под моим началом, всем будет оказан такой же почет, как и братьям моего ордена.

Ордамаил, стоящий у ворот, добавил:

— Они благословлены сейчас видениями Сангвиния.

— Они прокляты и нечисты. — Герон развернулся к капеллану. — Я не допущу этого.