Читать книгу - "Субмарин - Андреас Эшбах"

Когда подлодки скрываются из виду, Шесть-Пальцев выпускает меня из объятий и выскальзывает из нашего укрытия. Я следую за ним и рассказываю ему, что я обо всём этом думаю. Но он нисколько не впечатлен.

– Всё это часть его плана, – отвечает он.

– Его плана? – переспрашиваю я. – Что еще за план?

Шесть-Пальцев проводит ладонью по лицу.

– У Высокого-Лба есть две цели, – объясняет он. – Первая – объединить всех людей моря под своим предводительством. Вторая – завладеть оружием людей воздуха. Как только ему это удастся, он начнет настоящую войну. Он будет не только нападать на шахты, но и уничтожать кабели и трубопроводы на дне моря. Он отлично знает, что таким образом может сильно навредить людям воздуха.

Я содрогаюсь от ужаса. Какое счастье, что Высокий-Лоб переоценивает свои шансы. И какое счастье, что службы безопасности концернов быстро поставят его на место и положат конец его безумным планам.

– Это он тоже учитывает, – отвечает Шесть-Пальцев, когда я делюсь с ним своими соображениями. – Более того, это тоже часть его плана.

– Что? – поражаюсь я. – Подлодки – часть его плана? Но что он может им противопоставить?

– Ничего. Да ему это и не нужно. Он знает, что киты быстрее машин. Подлодкам его не догнать.

Я думаю над его словами, но никак не пойму, в чем же тогда смысл.

– Большинство людей воздуха, – объясняю я Шесть-Пальцев, – не знают о существовании людей моря, но вот, к примеру, те, кому принадлежала станция, – они знают. И некоторые из них только и ждут возможности расправиться с людьми моря. Когда Высокий-Лоб и его люди сбегут, весь гнев обрушится на других, на тех субмаринов, которые вообще ни в чем не виноваты.

Шесть-Пальцев грустно кивает.

– Высокий-Лоб знает об этом. Именно этого он и хочет добиться.

Я не верю своим глазам.

– Что?

– Когда машины нападут на другие племена, Высокий-Лоб скажет им: «Видите? А ведь я всегда говорил вам, что вдыхатели воздуха нас ненавидят. И что нам нужно объединяться и сражаться, пока не стало слишком поздно». И тогда все эти племена охотно примкнут к нему.

Мне становится трудно дышать.

– Ты хочешь сказать, что он напал на станцию только ради этого? Чтобы спровоцировать ответный удар?

– Да.

– Это невероятно… подло.

Я не сразу нахожу подходящий жест для такого резкого слова, но ничего другого мне в голову не приходит. Мне сейчас хочется орать и материться, а не изъясняться на языке жестов.

– Я думаю, поэтому он и решил казнить тебя, – продолжает Шесть-Пальцев. – Чтобы не дать тебе разболтать всем, что на станции живут безобидные люди. Тогда ему не удалось бы заставить Серых Всадников напасть на них. Он-то рассказывал всем, что это машина, отравляющая воду, – а тут ты практически уличила его во лжи.

– Так зачем же он отправил меня за информацией?

– Он надеялся, что на станции есть оружие, которое он мог бы захватить, а ты узнаешь, где именно его хранят.

Я смотрю на него. Всё это просто не укладывается в голове.

– И ты об этом знал?

Он пожимает плечами.

– Я был принцем. Естественно, он посвящал меня в свои планы.

– И ты ничего мне не сказал? И не попытался отговорить его?

– Однажды я попытался, – говорит он и меняется в лице. – Давно.

– И?

– Такое ему можно сказать только однажды, поверь мне.

Я не успеваю решить, стоит ли мне верить его словам, потому что в этот момент над нами проносится гигантское темное тело – Маленькое-Пятнышко вернулся после сытного обеда. По тому, как он резвится над нами, видно, что он в прекрасном настроении, а все наши заботы и страхи ни чуточки его не волнуют. Шесть-Пальцев удается ухватиться за упряжь, и вот он уже сидит на спине кита.

– Залезай. Нам нужно ехать дальше.

Следующие дни наполнены хаосом и бесцельными скитаниями. Когда мы не мечемся в панике, мы умираем от скуки. Мы всё плывем и плывем, оставляем позади огромные расстояния, но при этом совершенно не понимаем, куда же нам податься. Иногда, когда Маленькое-Пятнышко выныривает с нами на спине, чтобы набрать воздуха, я вижу в небе поисковые самолеты, а на горизонте – больших дронов-разведчиков. Потом мы снова погружаемся, и море вокруг нас выглядит пустым и покинутым, бесконечная водная пустыня. Кажется, мы единственные люди на всём земном шаре.

Но это, конечно, не так. То и дело до нас доносятся далекие раскаты грома, словно рушатся скалы, и мы знаем, что это грохочут взрывы. Они очень далеко, вода разносит звуки на многие сотни километров, и мы понимаем, что концерны продолжают возмездие.

Однажды нам попадается брошенный в спешке лагерь неизвестного племени. Шесть-Пальцев читает выложенное из камней послание: они рассказывают, откуда приплыли, и говорят, что уже не в первый раз спасаются бегством и уже не знают, куда им деваться дальше.

Я вновь и вновь вспоминаю Джеймса Тоути: как он ненавидит субмаринов, как боится, что они могут испортить бизнес ему и таким, как он. Так боится, что готов истребить их всех. При этом на самом деле знакомые мне субмарины нисколько не интересуются тем, чем занимаются концерны. Для них океан достаточно велик, чтобы просто никогда не подплывать близко к метановым шахтам, электростанциям или подводным месторождениям руды.

– А моего отца Высокий-Лоб и правда знал? – однажды спрашиваю я. – Или это тоже вранье?

– Нет, не вранье, – объясняет Шесть-Пальцев. – Выходит-Наверх жил у нас до… – Он делает пару непонятных мне жестов. Наверно, это какие-то единицы времени. Надо бы мне уже разобраться, как субмарины измеряют время.

– Он тоже был Серым Всадником? – спрашиваю я.

– Нет. Он работал на Высокого-Лба.

– Работал? – удивляюсь я. – Но кем?

Шесть-Пальцев вопросительно смотрит на меня, похоже, размышляя, как бы мне это объяснить.

– Высокий-Лоб ищет тех, кого можно отправлять наверх к людям воздуха. Субмаринов, которые могут дышать воздухом достаточно долго, чтобы добывать для него информацию о жизни на суше. Моя мама одна из них – она может оставаться на берегу невероятно долго. Ну, в смысле, по подводным меркам. Поэтому Высокий-Лоб и женился на ней. Она была его лучшей шпионкой. После того, как она ушла от него, он искал ей замену. Две следующие жены не очень-то хорошо справлялись, и король нашел твоего отца – он был почти так же хорош, как моя мать.