Читать книгу - "Окольный путь - Дэвид Аллен Дрейк"

Велисарий покачал головой.

— Я совсем не понимаю. Как тогда вы кого-то делаете даваззом?

— Делаете даваззом? — переспросил принц. Он в замешательстве посмотрел на советника. Гармат улыбнулся. Солдаты хмыкнули. Усанас рассмеялся.

— Никто никого не делает даваззом, полководец, — пояснил Гармат. — Это очень большая честь. Люди приезжают из всех мест, чтобы участвовать в конкурсе. Когда я услышал, что аксумиты собираются выбрать нового давазза, я проехал половину Аравийского полуострова. А затем я обменял великолепного верблюда на весельную лодку, чтобы пересечь на ней Красное море.

— Я шел пешком через джунгли и горы, — сообщил Усанас. — Я ничего не менял и не продавал. Мне нечего было продавать, кроме своего копья, которое мне самому требовалось.

Он приподнял рукав и показал очень мускулистую руку, которую искажал ужасный шрам.

— Получил от пантеры по пути, — улыбка вернулась. — Но шрам того стоил. Благодаря ему я участвовал только в последнем раунде. Не пришлось тратить время на глупые первые конкурсы.

— Усанас — самый великий в мире охотник, — объявил Эон, с гордостью в голосе.

Усанас тут же дал ему подзатыльник.

— Молодой дурак! Самый великий охотник — это львица где-нибудь в саванне. Надеюсь, ты с ней никогда не встретишься. И не будешь думать о своей ошибке, сидя у нее в животе.

— А ты, Гармат? Ты тоже был великим охотником? — спросила Антонина.

Гармат пренебрежительно махнул рукой.

— Ни в коем случае. Ни в коем случае. Я… как бы это выразиться? Давайте скажем, что аксумиты были рады выбрать меня. Одним ударом они получили давазза и избавились от самого беспокойного предводителя бандитов в Хадравмате, — он снова пожал плечами. — Я порядком устал от бесконечной череды набегов и попыток уйти от преследователей. Мысль о стабильном положении пришлась мне по душе и… Он помедлил, оценивающе оглядывая стоявших перед ним двух римлян.

— И мне всегда нравились люди, из которых происходил мой отец, — продолжил он. — Кто бы ни был мой отец, я никогда не сомневался, что он аксумит.

На мгновение лицо советника стало суровым.

— Меня воспитывали, как араба, и я не забыл этой части своего наследия. Арабы — великие люди, во многом. Но они были очень суровы к моей матери. Насмехались над ней, обижали. Только по той причине, что ей нравились мужчины.

Он отвернулся, оглядывая шумную толпу, собравшуюся в зале.

— Она была хорошей матерью. Очень хорошей. Конечно, когда я получил власть, насмешки прекратились. Но ее никогда по-настоящему не уважали. Так, как нужно. Поэтому я забрал ее с собой в Аксумское царство, где другие обычаи.

— А как они отличаются? — спросила Антонина.

Гармат снова посмотрел на нее оценивающе. На этот раз смотрел дольше. Велисарий знал: сейчас принимается важное решение.

— Давайте просто скажем, Антонина, что аксумиты не станут шептаться о женщинах, стоящих у власти, несмотря на их сомнительное прошлое. Даже как здесь шепчутся, среди образованных греков.

Антонина замерла на месте. Гармат уныло улыбнулся.

— Да и оснований для такого шепота не будет — среди аксумитов. Проституция среди них неизвестна. Кроме портовых городов, где она существует для иностранных моряков. Над которыми потом смеются: ведь они заплатили немалые деньги за то, что могли бы получить бесплатно. Ну то есть за шарм, ум и хорошую беседу.

В разговор вступил Усанас, вначале, правда, скорчил ужасную гримасу:

— Аксумиты все выставляют напоказ. Это хорошо известно! Я был поражен, когда впервые услышал об этом, в моей отдаленной маленькой деревне на юге. Конечно, мои люди отличаются высокими моральными качествами. — Его лицо стало печальным. — О, да! Я был шокирован такими новостями! Тут же отправился проверить лично, чтобы прекратить такие ужасные слухи. — Опять широкая улыбка. — Жаль, но слухи оказались верными. Конечно, я бы сразу же убежал, но к тому времени, как я узнал…

— В день прибытия, — вставил один из солдат.

— …оказалось слишком поздно. Уже был выбран даваззом. И что я мог поделать?

Антонина и Велисарий рассмеялись. Гармат развел руками.

— Видите? Даже наши священники, боюсь, слишком терпимы по вашим стандартам. Но нам нравятся наши обычаи. Даже негуса нагаст не особо беспокоится насчет отцовства своих сыновей. Да и какую роль играет их кровь? В конце концов значение имеет только одобрение саравита.

Солдаты одобрительно кивнули.

Советник посмотрел на Велисария, ею глаза были очень внимательными.

— Тебе следует лично приехать к нам, — заметил он.

— Только со мной, чтобы я могла за ним следить! — воскликнула смеющаяся Антонина. Затем, вспомнив об их цели, резко осеклась и замолчала.

Гармат тут же заметил фальшь. Но до того, как он смог что-то сказать, Велисарий откашлялся.

— На самом деле, Гармат…

Его перебил звук фанфар. Велисарий резко дернулся. Трубили в трубы, которые обычно использовались в битвах. Таким образом римские полководцы передавали приказы во время боя. Велисарий был непривычен к их использованию в мирной жизни.

Троны Юстиниана и Феодоры подняли на максимальную высоту. Толпа в зале прекращала разговоры, наступала тишина. Было ясно, сейчас прозвучит важное объявление.

— Я должен перед вами извиниться, — быстро прошептал Велисарий Гармату. — Я так увлекся нашей беседой, что забыл о времени. Объявление…

Гармат положил руку ему на плечо.

— Давай послушаем объявление, полководец. Потом мы обсудим все, что требуется обсудить.

Когда объявление было сделано, Велисарий заметил три вещи.

Первое. Он отметил изменение отношения толпы и к нему самому, и к аксумитам. Если раньше их игнорировали, сейчас стало очевидно их в самое ближайшее время окружат собравшиеся в зале.

Второе. Он даже на расстоянии заметил очень кислое выражение лица Венандакатры. И быстрое перешептывание среди его окружения.

Третье. Тройственная реакция аксумитов. Гармат, даже с большим опытом царского советника, не мог не выглядеть довольным. Эон, с малым опытом молодого полного энергии принца, с еще большим трудом скрывал неудовольствие. А давазз, как и всегда, выполнял свою работу под внимательным взглядом сарвенов.

— Нас не поставили в известность! — рявкнул принц.

Усанас тут же дал ему подзатыльник.

— Тупой молокосос! Если лев приглашает тебя пообедать, ты должен принять приглашение. Или ты сам предпочтешь стать обедом? Тупой младенец!

Солдаты одобрительно кивнули.