Читать книгу - "Стража - Алексей Гришин"

Она на секунду остановилась и с минимальным интервалом между выстрелами разрядила оба орудия. Два танка, гусеницы которых разлетелись стальными ошметками звеньев, беспомощно крутанулись на месте и замерли. Остальные приближались, продолжая вести огонь.

Рейн понял, что этот бой для Элен нечто большее, чем цена свободы. Теперь она не отказалась бы от него, даже появись вдруг такая возможность. Она видела в сражении не вынужденную необходимость, а свой долг. Долг воина, которого обучали и тренировали ради этой минуты. Долг не перед командованием и страной, которых она уже предала, а перед собственным духом и внутренней сущностью. Подобно самураю, не убирающему меч в ножны, пока тот не напьется вдоволь кровью врагов, Элен уже не могла ни остановиться, ни повернуть назад. Это был плохой знак, очень плохой. Еще многим людям предстояло погибнуть, прежде чем все закончится.

***

Двадцать минут спустя.

В наушниках шлема Рейна раздавался тихий печальный голос, повторяющий раз за разом:

– Ответь мне, Рейн… Не молчи… Ответь мне, пожалуйста… Рейн?

Два Стража неподвижно возвышались над полем боя, что осталось за ними. Пламя горящих танков и вертолетов, бесформенными грудами застывшими вокруг, отблесками плясало на серебристой броне. Изредка доносились разрывы детонирующих от жара боеприпасов, куски железа взлетали в воздух, крутясь, как опадающие листья. Скрежетал, деформируясь, раскаленный металл. Густой черный дым стелился по земле, покрывая ее призрачным жутким саваном. Даже солнечный свет мерк, тщась оживить эту ужасную и отталкивающую сцену.

– Ты останешься со мной, Рейн? После того, что я сделала? Не бросишь меня? Ответь, пожалуйста…

Рейн почти ничего не видел из-за дыма и навернувшихся на глаза слез. Он думал о десятках солдат, не намного старше его самого, горящих сейчас заживо в стальных гробах их танков, или страдающих от тяжких ран. Сделал ли он все, чтобы предотвратить эту бессмысленную бойню? Или надо было сделать больше? Он гнал из головы навязчивую мысль, что мог бы выстрелить в Элен, когда она слетела с катушек. Да, это была ситуация, когда выбирать пришлось между плохим и худшим.

– Мне так жаль, Рейн… У меня нет слов выразить, как мне жаль… Мне плохо… от того, что я сделала… очень плохо…

Перед мысленным взором Рейна вновь и вновь проносились картины последних минут боя. Сначала все складывалось просто великолепно. Сосредоточенным огнем из орудий им с Элен удалось подбить несколько танков и расчистить достаточно широкий коридор, чтобы вырваться из окружения. Нервы солдат сдали, остальные танки начали разворачиваться. Забыв о приказах и своем несомненном превосходстве, они готовы были обратиться в бегство.

Перед Стражами простерлась свободная полоса земли, ничто не мешало им преодолеть несколько миль до периметра базы и покинуть ее территорию. Будь Рейн один, конечно, он так и поступил бы. С другой стороны, будь он один – вряд ли ему удалось бы прорваться.

Элен резко развернула Стража и направила его к оставшимся танкам. В нее почти не стреляли, экипажи сейчас помышляли лишь о спасении своей жизни. Только несколько снарядов оставили блестящие росчерки на броне, но тем самым лишь распалили Элен. Она на полной скорости ворвалась в рассыпавшийся танковый строй. С этого момента неравный, но подчиняющийся некой логике бой и превратился в бойню, вышедшую за грани разумного.

Элен не осознавала и не хотела осознавать, что они с Рейном уже добились того, чего хотели. Она не видела, что пушки танков больше не направлены на нее или Рейна. Она не слышала отчаянных криков своего командира: «Остановись, Элен! Хватит! Стой!»

Поравнявшись с ближайшим танком, едва достающим до бедра ее Стража, Элен пнула его под башню, вложив в удар всю сотню тонн массы своей машины. Башню танка сорвало с погона и она, перевернувшись в воздухе, упала шагах в двадцати от корпуса, зарывшись пушкой в песок. Развернувшись к другому танку, Элен схватила его и резким рывком перевернула. Танк опрокинулся, задрав гусеницы к небу.

Не теряя ни секунды, она бросилась в погоню за другими танками. Настигала их, била, переворачивала, без жалости и колебаний, двигаясь ловко и изящно, словно балерина, в танце скользящая над сценой. Ни единого лишнего движения, ни одной ошибки. Никто не избегал ее холодной ярости. Те машины, что находились в отдалении и пытались скрыться, развив максимальную скорость, получали в корму или борт высокоскоростной снаряд, прошивающий танк насквозь и мгновенно превращающий экипаж в фарш. Оглушительный грохот и визг металла, разрывы снарядов, крики раненых и умирающих звучали ужасающим и отвратительным сопровождением ее Dance Macabre…

– Ответь мне, Рейн… Я не могу без тебя… Ответь…

Две последних «вертушки» все еще кружили над полем боя, даже когда почти со всеми танками было покончено. Пилоты вертолетов, видимо, не могли поверить своим глазам, и думали, что способны переломить ход схватки. «Апачи» развернулись для атаки на Страж Рейна, но он выпустил им навстречу длинную очередь из «вулканов», заставив отвернуть в сторону.

Один из вертолетов при этом оказался в опасной близости от Элен. Она на миг оторвалась от расправы над танками, высоко подпрыгнула и схватила вертолет за хвост. С пронзительным металлическим треском разлетелись лопасти винта, задев руку ее Стража. Прежде чем с размаху швырнуть исковерканный вертолет на землю, Элен успела увидеть обезумевшее от ужаса лицо пилота в кабине «Апача». Взрыв вертолета, превратившегося в пылающий факел, заставил ее покачнуться, но она устояла.

Оглядевшись по сторонам, словно хищник, высматривающий добычу, Элен снова подпрыгнула. Нога ее Стража с грохотом опустилась на башню последнего танка, неподвижного, но выглядевшего почти неповрежденным. Башню ударом вогнало в корпус. Если в машине все еще оставался экипаж, то он превратился в кровавые ошметки, размазанные между пластами сплющенной брони.

Рейн почти физически ощущал ужас и боль людей, погибающих вокруг него. Он сорвал голос, пытаясь докричаться до Элен, заставить ее прекратить это бессмысленное истребление. Но все было впустую, она то ли не слышала, то ли не желала слышать его.

– Я не хотела, Рейн… честно, не хотела…