Читать книгу - "Царичина - Владимир Симеонович Манчев"

Если вы думаете, что я не согласился, то ошибаетесь.

И вот, наша дружная компания в составе самого Первушина, майора Николова, капитана Георгиева, старшего лейтенанта Йорданова, лейтенанта Игнатова, старшины Атанаса Тодорова, двух молчаливых прапорщиков с крупнокалиберным пулеметом и вашего покорного слуги, полностью обмундированная и вооруженная подошла к мельнице. Там нас уже дожидались четники под командованием Вылчана и наш транспорт — девятнадцать коней, две патронные двуколки, четыре пароконных фургона, и даже две тачанки, только запряженные тройкой лошадей, а вместо легендарных «максимов» на них должны были установить два принесенных нами ПКМ. Короба с патронами к ним, прочее необходимое военное имущество и провиант уже были погружены заранее. Кстати, мне в глаза бросилось, что наши четники были вооружены уже не «Винчестерами», а карабинами и снайперскими винтовками Мосина. Гордый воевода бодро отрапортовал Первушину о готовности курсантов к походу и мы стали распределяться по средствам передвижения. Провожать наш отряд пришли не только остававшиеся на учебной базе четники — из числа поступивших к нам позже или не прошедших предварительный отбор — но и почти все село, были даже люди из соседних сел и выселков и, конечно же, дядя Тодор. Именно он, подбадривая нас, заметил по поводу начинавшего моросить осеннего дождика, что, мол, это — хороший знак: все у нас пойдет как по воде (по-русски мы сказали бы «как по маслу»). Так оно, кстати, и произошло. Но пока нас ждала долгая и муторная дорога.

До места назначения мы добрались почти через двое суток, хотя и старались ехать как можно быстрее. Район, в который мы прибыли, по данным завербованных Первушиным людей, с большой вероятностью мог подвергнуться нападению башибузуков, орудовавших где-то поблизости, а посему надлежало быть настороже. Только, уже в сумерках, мы успели разбить лагерь на подходящей поляне близ едва заметной дороги, которую и дорогой-то назвать слишком много чести, от нашего передового дозора прискакал Драган Панайотов — один из первых (и лучших) четников с известием, что к нам приближается какой-то маленький вооруженный отряд. Первушин отдал команду рассредоточится, замаскироваться и занять оборону.

Спустя примерно минут тридцать, лишь каким-то чудом обойдясь без перестрелки, мы уже беседовали с уставшими и истощенными гайдуками воеводы Панайота Илиева и с ним самим. Этот легендарный в здешним местах человек оказался побратимом Вылчана, что, кстати, помогло нам избежать ненужных жертв. Оба борца за свободу хоть и не сразу, но узнали друг друга, а потом Панайот рассказал нам трагическую историю своей четы и того района, откуда они пришли. Вернее было бы сказать, что шестеро повстанцев чудом вырвались из того ада, который устроили им и местному христианскому населению османские разбойники. По словам нашего нового знакомого, башибузуки известное время шли за ними по пятам и только наступавшая темнота спасла героев от полного уничтожения. Учитывая данное обстоятельство, у нас оставалось буквально несколько часов на сон и подготовку засады, ибо дорога, неподалеку от которой мы встали на ночевку, была единственной, по которой могли пройти всадники и повозки, а таковые у бандитов имелись — на них везли награбленное и своих раненых. Посовещавшись с воеводой Илиевым, мы приняли решение организовать мерзавцам «теплую встречу» немного далее той поляны, где устроили лагерь. Рано утром, еще в темноте, перекусив на скорую руку сухпайком, мы выдвинулись к месту будущей засады. Побратим Вылчана все рассчитал верно: слева — довольно крутой склон, даже пешему нелегко карабкаться, а в нескольких местах просто невозможно, конный же и вовсе не пройдет, справа — сравнительно глубокое ущелье, кое-где поросшее кустарником и деревьями, а местами усеянное острыми камнями. Дорога упиралась в крутой поворот, сужаясь и проходя между невысокой, но крутой скалой, поросшей на вершине деревьями, и массивным камнем, справа от которого начинался обрыв. Вот за этим самым естественным укрытием и приказал нам с Колю занять оборону Первушин, проинструктировав, что и как делать. Моя задача состояла в том, чтобы, хорошо замаскировавшись, подпустить врага на минимально возможную дистанцию и дать очередь по голове колонны, притормозив ее на несколько секунд, затем огонь откроет большая часть нашего отряда, залегшая на склоне, а нам с моим верным оруженосцем следовало оборонять поворот. Не забыл наш командир и об участке дороги, находящемся за другим поворотом. Там майор Николов и старшина Тодоров, взяв себе в помощники однофамильца Атанаса — Павла, устанавливали направленные фугасы, старший лейтенант Йорданов и Христо устраивали себе лежки для снайперской стрельбы, а молчаливые прапорщики оборудовали позицию для крупнокалиберного пулемета.

— Андрей, — не по уставу обратился ко мне Первушин, когда мы подошли к моей позиции — не приказываю, а прошу: ты тут особо не геройствуй. В твою задачу входит остановить этих басмачей метким огнем. И запомни — твой выстрел первый. Не подведи, мы все сейчас от тебя зависим. В крайнем случае используешь гранаты. В крайнем! Только остановить, ты понял?

— Так точно, товарищ подполковник! — громким шепотом отчеканил я, бросив правую руку к камуфляжному кепи.

— Ну и прекрасно. — козырнув в ответ произнес мой друг — Удачи, Андрюха!

— И тебе удачи, Володя.

Только мы закончили маскировать свои позиции, даже передохнуть не успели, как показались первые всадники. Даже то их количество, что я увидел на относительно прямом участке горной дороги, впечатляло. У меня начался мандраж, вспотели ладони, пришлось сделать глоток хорошего коньяка из подаренной Владимиром плоской фляжки, глубоко вдохнуть, выдохнуть и сосчитать до десяти. Только после этого я смог почти нормально поймать в прицел автомата ехавшего первым башибузука с длинными висячими усами, в пестрой одежде, увешанного оружием. На белой чалме бандита красовалось павлинье перо, всем своим видом он выражал надменность и властность. Видимо, разбойники чувствовали себя в полной безопасности, раз их предводитель (или один из главарей) совершенно спокойно ехал впереди всех, даже не потрудившись выслать дозор. Такая наглость заставила меня взять себя в руки и прицелиться более тщательно. Во мне проснулся охотничий азарт, я мысленно нашептывал: «Ну, давай, давай, гад. Ближе, еще ближе.» В какой-то момент внутренний голос скомандовал: «Огонь!» и я нажал на спуск. Перестарался — вместо короткой очереди на два-три выстрела получилась более длинная, на пять или шесть. Все-таки оружие было незнакомым и непривычным, я стрелял из него только пару раз по дороге, во время коротких привалов. Но, несмотря на это, мои пули достигли своей цели, даже