Читать книгу - "Звездоплаватели - Георгий Мартынов"

Наверх вела такая же лестница, как на вокзале. «Метрополитен» проходил близко к поверхности земли, и подниматься надо было всего на тридцать ступеней. Выход находился на уровне бетонного поля и был ограждён низкой решёткой, прикрытой сверху «зонтом» для защиты от дождя.

Выйдя наверх, они очутились в центре ракетодрома. Вокзал и окружавшие его здания казались отсюда совсем маленькими. Во все стороны простиралось ровное желтовато-серое поле. Чугунная решётка, окружавшая ракетодром, чётко проступала на самом горизонте непрерывной чёрной линией, ограничивавшей кругозор. Видное отсюда целиком, поле казалось ещё грандиознее, чем от вокзала.

Четыре машины с брезентовым верхом стояли недалеко от входа в метро. Метрах в ста от них несколько человек в синих комбинезонах несли на плечах длинный, тускло блестевший на солнце металлический стержень, направляясь к какому-то непонятному возвышению, выделявшемуся на ровном поле.

— Что это такое — спросила Ольга.

— Где? — Мельников посмотрел по направлению, куда указывала её рука. — Это наш корабль — «СССР-КС3».

— Не понимаю.

— Я только что собирался спросить вас, где же корабль? — сказал Орлов.

— Подойдемте ближе, тогда поймёте, — ответил Мельников.

Они направились вслед за рабочими, нёсшими стержень. Подойдя вплотную к заинтересовавшему её предмету, Ольга поняла, в чём дело. «СССР-КС3» лежал в глубокой бетонной траншее, над которой виднелась только его верхняя часть. Впереди корабля дно траншеи постепенно повышалось и далеко, в километре от них, сливалось с поверхностью всего поля.

Люди, нёсшие стержень, вошли в кабину, вероятно лифта. Человек, в таком же синем комбинезоне, но, очевидно, руководитель работ, подошёл к Мельникову.

— Привет, Борис Николаевич! — сказал он. — Приехали полюбоваться на свой корабль?

Это был один из помощников Ларина.

— Да, хотим осмотреть звездолёт.

— Пожалуйста! — Инженер жестом хозяина показал вниз. — Все люки сейчас открыты.

— Что это они несут? — спросил Мельников.

— Семён Павлович приказал заменить одну из крепящих переборок газового руля номер семь. Дефектоскоп обнаружил в металле раковину[11].

— Большую?

— Большую не пропустил бы завод. Одна пятая миллиметра. Она была обнаружена после четвёртого осмотра.

Когда инженер отошёл от них, Ольга спросила мужа:

— Неужели раковина размером в одну пятую миллиметра может играть какую-нибудь роль? Ведь она так мала, что её простым глазом и не увидишь.

— Звездолёт, — ответил Мельников, — не должен иметь абсолютно ни одного дефекта. Даже самого, казалось бы, незначительного. В пути трудно, почти невозможно производить какой-нибудь ремонт.

— Одна пятая, — сказал Орлов. — И это недопустимо? Ну что ж! Вы меня успокаиваете. При такой подготовке нет оснований для беспокойства.

Мельников засмеялся:

— Вы хотите всё-таки убедить мою жену, что боитесь полёта. Она вам не поверит, как не верю этому я.

— А, так вы слышали? — весело сказал Орлов. — Но, верите вы или нет, я всё-таки боюсь. Если это противопоказано для участников полёта, есть ещё время заменить меня кем-нибудь другим.

— В первый раз всем страшно, — сказал Мельников. — Дело не в том, чтобы не бояться, а в умении преодолевать страх.

Они стояли на самом краю бетонной стены, отвесно спускавшейся вниз, и хорошо видели весь корабль. Его исполинские размеры поразили и Орлова и Ольгу.

«СССР-КС3» имел в длину свыше ста пятидесяти метров и тридцать метров в поперечнике наиболее широкой части. По форме это была металлическая сигара с острым носом и массивной кормой, занимавшей треть корпуса, которая непривычному глазу могла показаться хаосом труб и раструбов различного размера и цвета, обращённых отверстиями во все стороны. Идеально гладкая поверхность звездолёта не имела ни одного шва, и было непонятно, как скреплялись между собой его части. Только посередине, почти от самого носа и до кормы, были заметны две параллельные узкие щели, идущие на расстоянии полутора метров друг от друга.

— Это крылья, — ответил Мельников на вопрос жены. — Сейчас они убраны внутрь. Когда мы достигнем Венеры и погрузимся в её атмосферу, крылья будут выдвинуты и корабль превратится в реактивный самолёт. Кстати, каждое крыло имеет пятьдесят метров ширины, в той части, которая примыкает к корме. У носа они сливаются с корпусом корабля. Получаются два огромных треугольника. Если смотреть на корабль сверху, в то время, когда его крылья раскрыты, то он имеет очень странный вид. Представь себе равносторонний треугольник, высота которого равна ста метрам, а основание — ста тридцати. Позади этого треугольника хвост длиной в пятьдесят и толщиной в тридцать метров. Это корма корабля, его движущая часть. Представляешь?

— Откровенно говоря, плохо.

— Ну смотри, я нарисую на бумаге… Теперь ясно?

— Да, теперь начинаю понимать.

Ольга внимательно рассмотрела рисунок и передала его Орлову.

— А что это за линии на крыльях? — спросил астроном.

— Они не сплошные. Каждое крыло, имеет сложное устройство, позволяющее ему поместиться в корпусе корабля и не занимать много места. Части крыла входят одна в другую, наподобие частей раздвижной зрительной трубы, а конец ещё более сложного устройства. Как вы видите, длина крыла больше, чем длина корпуса корабля, и ему надо стать короче, чтобы иметь возможность войти в паз. Кроме того, борт не прямой, а полукруглый. Это ещё более усложняет конструкцию.

— Почему эти трубы на корме расположены в таком беспорядке? — спросила Ольга.

— Беспорядок только кажущийся. Это отверстия дюз и охлаждающая система.

Звездолёт должен иметь, возможность маневрировать. Вот почему дюзы повёрнуты во все стороны. Поток частиц, создающий реактивную тягу, можно направить туда, куда хочет командир корабля. Если этот поток движется назад, то корабль летит вперёд, и наоборот — если заработает дюза, расположенная слева, то корма отклонится вправо, а весь корабль повернёт налево. Кроме того, можно управлять и газовыми рулями, расположенными внутри дюз. Газовый поток, обтекая плоскость руля, отклонится в сторону, если руль повёрнут, и вызовет поворот всего корабля. Только угол поворота будет меньшим, чем при повороте с помощью дюз. И он произойдёт медленнее.

— Управление космическим кораблём, вероятно, чрезвычайно сложно, — задумчиво сказал Орлов.

— Сложно, конечно, но помогает автоматика. Сложность не в самом управлении, а в расчёте, который предшествует каждому манёвру. Нужно почти мгновенно определить угол поворота, безопасный для корабля и его экипажа. Ведь корабль летит с огромной скоростью. В этом нам помогут электронно-счётные машины, которыми «СССР-КС3» богато оснащён. А самый поворот совершается автоматически. Командиру надо только поставить ручку, предположим, левого поворота, на требуемый угол, и автоматы сами включат нужные дюзы или отклонят нужные рули. А когда корабль повернёт, он сам снова полетит прямо. Точно так же, автоматически, можно совершать и более сложные манёвры. Кроме того, существует автопилот, ведущий корабль без участия человека и самостоятельно маневрирующий в случае встречи с крупным метеоритом.