Читать книгу - "Гремучий Коктейль 1 - Харитон Байконурович Мамбурин"

объясняли они эйне все крайне доходчиво, разбирая прошедшие приемы, от чего Азов-младший многим премудростям и даже хитростям женским был учен как никто из его сверстников. Ну кто в своем уме будет стесняться этакую белокурую симпапулю?

То-то и оно.

Именно поэтому явление в его апартаментах родного отца, особо своим одиннадцатым сыном ранее не интересовавшегося (тому и так завидовали черной завистью предыдущие десять детей, так как прекрасная эйна ни на день не забывала о чаде), поставило Константина в тяжелое охренение. Высокий граф не просто изволил самолично явиться в жалкую конуру будущего ревнителя, а ворвался туда, сверкая очами. Увидев целого и вполне себе здорового, хоть и крепко ошарашенного отпрыска, граф подскочил к нему, пожал за плечи больно, а потом, придвинув своё благородное лицо поближе, прошипел как самый подколодный из всех змиев:

— Из учебки — ни ногою! Понял меня? Ни полногою! Пока не дозволю — сидишь здесь безвылазно! Тише травы, ниже тра… тьфу ты! Короче, ты меня слышал! Попробуют тебя отсюда куда-то направить — мне вызов, немедля! Осознал⁈

— Осознал! — поспешно закивал Константин, прямо чувствуя, как его плющит с двух сторон.

— Хорошо! — сдавленно выдохнул батяня, а затем, жестом открыв портал, убыл прямиком на Ларинен, оставив своего отпрыска в тяжких раздумьях и смутных подозрениях.

С последними было всё довольно просто: если рядом кто-то себя ведет так, как не вел никогда, — значит виноват Кейн!

И в целом это мудрая мысль была совершенно правильной, только вот беда — отсутствовавший с прошлого дня товарищ явился к себе домой в таком потрепанно-вымотанном состоянии, что единственное слово, которое сумел разобрать Азов-младший, прозвучавшее из уст подозреваемого, очень было похоже на «абырвалг».

Но Константин, снедаемый любопытством, не отчаивался. Он прибегнул к своему тайному оружию, отослав оное проверить, кто чем дышит в академии, а сам, заварив себе чаю, уселся ждать результатов. Вскоре их ему принесли и, можно сказать, на блюдечке. Пустом. Размером с поднос. Над большой и совершенно чистой поверхностью моргали совершенно бессовестные глазки Пиаты, намекающие, что за такое — требуется вознаграждение. Класть сюда, на поднос. Она много унесет!

Тут была проблема, так как у гордого потомка эйнов и графов в комнате было шаром покати, но, как было сказано ранее — Константин умел и любил учиться, и собственная горничная была отнюдь не исключением. Вытащенная из ворота толстая скрепка, хитро разогнутая под нужным углом, две минуты возни под нетерпеливым взглядом Пиаты… и вот, они вламываются к Кейну, чье сопение доносится из спальни. Короткий обыск приносит свои плоды, с которыми преступная парочка покидает логово своей виновной (по святому убеждению Константина) жертвы.

— Это что же получается, — внезапно пораженно скажет Пиата, — Я у самой себя… украла⁈

Константин, грызущий ворованное печенье, поперхнется от такой наглости, но совладав с собой и запив чаем, примется грозно смотреть на свою слугу. Та, когда наконец просмеется, примется рассказывать, что узнала. С чувством, с толком, с расстановкой.

Ну что можно сказать? Прозорливость Константина почти равна его физической красоте. А те легкие маты, что слышат через форточку прогуливающиеся парочки студентов? Это так…

…навеяло.

Глава 27

Жизнь становится удивительно спокойна и хороша, когда приобретаешь дурную славу. Итоги дуэли с Ренеевым оказались столь сокрушительными для нестойкого подросткового духа, что на меня теперь даже смотреть не горели желанием. Не боялись, нет, возможно даже хоронили заранее, но шепотки и злые взгляды в спину исчезли как утренний туман под лучами солнца. Может, стоит благодарить за это Витиеватого, а может этот старичок даже сделать ничего не успел, потому как Юрочка наш слегка побитый, едва придя в сознание в медчасти, тут же удрал из академии. С концами.

Через день, правда, пришёл какой-то важный господин, выглядящий настолько всклокоченным, что как будто его сюда на пинках принесло. Побывав у директора, он решил вломиться ко мне в помещение, попутно сыпя угрозами. Дверь была не заперта (я ждал Константина), поэтому господин таки влетел. И недоуменно заморгал, дивясь разрезу на своем обширном животе. Не на нем самом, но сюртук и рубашку я ему вспорол начисто хавном, хотя рассчитывал и кишки выпустить. Неудобный, всё-таки, этот нож. Не представившийся грубиян, предсмертно взвизгнув, устремился в бегство, а я потом узнал, что он был как раз от Ренеева-старшего, приходил погрозить смертью лютой за оскорбление рода. Или что-то вроде того.

Приняв во внимание сам факт официальности угрозы, я насел на Азова, добывая из него информацию по своему недоброжелателю. Выяснилось, что Ренеевы род хоть и княжеский, но небогатый и невлиятельный (среди князей), потому как уже лет сто вынуждены выплачивать другому роду неслабый долг, хоть и щадящими суммами, причем даже без процентов. Однако это, как бы выразиться, вызывает определенный недостаток черной икры на утренних бутербродах князей Ренеевых, от чего они уже почти сотню лет время от времени упорно влипают в сомнительные авантюры. То экспедицию за материалом из порталов в Африку профинансируют, то в наемную армию для Истинных в чужом мире вложатся, то акции рисковые купят и прогорят. Вот и выходила забавная картина, что авантюры князей вреда причиняли в разы больше, чем сам долг, от чего те и были на слуху.

— Но ты не обольщайся, — хмуро предупредил мой товарищ и сосед, — Это забавно звучит для моего отца, а вот тебе о другом думать надо — они даже Юрке этому неумному дюжинноцепную чернокнигу нашли, так что князь есть князь. Я б на твоем месте заявку о переводе-обмене написал бы, лучше даже в американскую Школу. Там всегда людей на обмен хватает.

— Ну не, — хмыкнул я, глядя, как маленькая хрупкая Пиата деловито крутит в руках мой дробовик, который почти с неё по росту, — Я присягу дал? Дал. Я здесь морды бил? Бил. Я здесь товарища завел? Завел. Я буду жить тут.

— Дурак ты набитый, — осудил меня словами, но не глазами, Константин, а потом вдруг внезапно и мечтательно добавил, — Но разнес ты Юрку, конечно… я о таком и не слышал. Медичи грозил чуть позже, как волнения улягутся, подробно разобрать бой, мол полезно это будет всем чрезвычайно. Кстати, а мне что-то посоветуешь? Всё-таки, если вдруг что, пинать и бить человека я не…

— Конечно, — тут же закивал я, — Легкий револьвер с резиновыми пулями! Полуавтоматику у вас в дуэлях не жалуют…

— У нас и револьверы не жалуют!

— Тебе так и так придётся учиться стрелять, — отмахнулся я, — Так что… Пиата! Ты зачем патрон украла⁈ Что значит «компенсация за печеньки»? Какие, в жопу… ты что, меня опять обворовала?!! Как это не ты⁈ Верни патрон! У меня их мало!

Вот так и живём. Точнее, начали жить.

Дни потекли спокойные, как теплый кисель. Отойдя от поганых солей поганого арканита, я взялся за ум всерьез. Каждый день расписал вплоть до позднего вечера сплошными занятиями и тренировками. Пробежка, упражнения с грузами, учеба на парах, легкий обед, после которого вновь идёт пробежка. Затем уже наши домашние занятия с Азовым. Я отрабатываю базовые приемы гримуары, он учится, затем он отрабатывает, а я гружу его вопросами вообще по всему, что могу придумать. И некоторыми, которые интересуют моих внутренних жильцов. Потом, перед ужином, мы идём на тренировочную площадку, где устраиваем дуэль. Избиваем друг друга магией, а затем, чертыхаясь и хромая, идём кушать. А потом оба отрабатываем базовые приемы.

«Снежки» Азова оказались очень подлым, хитрым и противным оружием. Мелкий блондин быстро просек, что его скромные габариты являются прекрасным подспорьем для уклонения, а кровь эйнов даровала этому скачущему козликом парню отличный глазомер, поэтому безобидные комки охлаждающей магии в руках этого засранца быстро стали грозным и универсальным оружием. Костя у нас быстро понял, что, отправляя снаряд точно в жбан противнику, он его этим некисло слепит и отвлекает, позволяя быстро-быстро накидать еще снарядов. А там если два раза в одно место