Читать книгу - "Заразум  - Василий Головачев"

– Свен, не горячитесь, – сухо заметил Дондоон. – Госпожа Горюнова права, у нас нет оснований не доверять экспертам. Эксперимент готовился давно, затрачены большие средства, и нам необходимо побыстрей оценить надёжность Дженворпа, чтобы запуск прошёл нормально и вовремя. Давайте поговорим о необходимости замены некоторых второстепенных узлов. Бригада ремонтников уже приступила к работе, хотелось бы подкорректировать их задание.

Ярослава перестала слушать главу комиссии, разглядывая выведенный на центральный виом зала пейзаж: звёздные россыпи, перечёркнутые тростинкой Суперструнника. Какая-то мысль зародилась в глубине подсознания, даже не мысль – тень беспокойства, охватившего душу после речи Дондоона. Что-то в ней настораживало, что-то крылось странное, будто он пытался оборвать настырного шведа, пусть и настроенного на конфронтацию, но призывавшего тщательней подготовить гигантское сооружение к запуску. С одной стороны, глава комиссии упорно налегал на замену многих узлов Суперструнника и усиление их защиты. С другой, явно торопил коллег, не желая анализировать их аргументы. Что изменилось за последние сутки? Кто дал ему команду ускорить сдачу Дженворпа в эксплуатацию вопреки первым требованиям максимально обезопасить запуск? Что происходит?

Она снова пропустила вопрос мимо ушей.

– Извините…

– Ничего, – по-отцовски доброжелательно улыбнулся Дондоон, собрав морщины на гладком коричневом лице, – я вас понимаю, дома дети ждут, муж, другие дела. Через день-два мы закончим обследование Дженворпа, и вы вернётесь.

У Ярославы чуть не сорвалось с языка: что здесь делаю я? Зачем вы меня включили в состав комиссии? – но она сдержалась.

– Благодарю, господин Дон (никто не называл Дондоона полным именем, состоящим из четырёх труднопроизносимых слов – Амбагай Аюшийн Нарандэген Дондоон, и он отзывался на короткое Дон). Я бы хотела сегодня вечером побыть дома с детьми, если не возражаете.

– Конечно, не возражаю, сударыня (это слово он произнёс по-русски, но с акцентом – съюдарын, наверно, хотел потрафить единственному русскому представителю в группе), мы все свободные люди и имеем право отдыхать.

Разговор зашёл о бригаде ремонтников.

Ярослава навострила уши. Она уже знала, что руководство Суперструнника заключило договор с турецкой инженерно-строительной компанией, специализирующейся на ремонте космофлота, но ещё не видела ни одного представителя компании и не знала состав бригады.

– Я им не доверяю, – брюзгливо заметил Ольбрехт. – Дженворп слишком серьёзный технический объект, чтобы его ремонтировали тур… э-э, обычные строители. Почему не привлекли тех, кто строил Суперструнник?

– Вот она работала, – кивнул на Ярославу Дондоон.

– Это было в прошлой жизни, – улыбнулась Ярослава. – А если серьёзно, то я не понимаю цели комиссии. Если мы должны остановить новый эксперимент, это одно дело, если, наоборот, ускорить – другое.

Ольбрехт посмотрел на неё странно, с непонятным скрытым удивлением и озабоченностью. Она ждала, что учёный снова начнёт возражать ей, но он промолчал.

– Наша задача – выявить недостатки конструкции Дженворпа, – сказал Дондоон не менее странным тоном; так ученик в школе отвечает заученный урок. – И мы почти выполнили эту задачу. Господа, прошу в катер, сделаем облёт объекта и ознакомимся с работой ремонтной бригады.

– Разрешите мне остаться? – сказала Ярослава, поймав давно раздражавшее ощущение дежа-вю: она поняла, что может сделать. – Мне необходимо заняться… кое-какими неотложными женскими делами.

– Мы подождём, – сказал Дондоон.

– Не ждите, я не знаю, сколько это займёт времени, лучше я подожду вас здесь.

Дондоон мигнул, размышляя, кивнул, сделал приглашающий жест, и комиссия покинула зал управления Суперструнником, где постоянно работали пять операторов, запакованные в рабочие кресла-модули, и начальник смены.

Директор гигантского инструмента Мендель появлялся в зале управления редко.

Ярослава понаблюдала за коллегами, усаживающимися в десятиместный когг (один из оперативных виомов зала показывал транспортный отсек), хотела подойти к начальнику смены, но в это время в зал вбежал Ольбрехт. Нашёл глазами Ярославу, вприпрыжку подскочил к ней.

– Можно вас на минутку?

– Что-нибудь случилось?

Ольбрехт нервно облизнул губы, оглянулся:

– Давайте поговорим не здесь.

– Можно в зале отдыха.

– Там работает видеоконтроль.

– Тогда в моей каюте, – Ярослава имела в виду предоставленную ей, равно как и всем членам комиссии, отдельную комнатку для отдыха в жилом секторе.

– Хорошо, только быстрей, я отпросился по нужде.

Торопливо дошли до каюты, Ярослава открыла дверь, пропустила спутника.

– Говорите.

– Я знаю, что вы были связаны с русской контрразведкой, – быстро начал швед. – Здесь творится что-то непонятное! Во-первых, Дженворп не нуждается ни в каком ремонте, вы сами это поняли. Во-вторых, кто-то сверху отдал распоряжение заменить практически весь персонал Дженворпа, кроме его директора и заместителя. В-третьих, заменена группа наладки энергетического оборудования. В-четвёртых, ремонтная бригада, которая прибыла из Бельгии, а не из Турции, это всё двигателисты, они спецы по ходовым генераторам ВРП, а не по суперструнным технологиям.

– Откуда вы знаете?

– В составе бригады случайно оказался мой соотечественник Ольсен, мы знакомы, он двигателист и он проговорился. Скажите, зачем на Дженворпе двигателисты? Какие двигатели они собираются снимать или устанавливать? И последнее: господин Исмаилов – эверэдж, а это не слишком лестная характеристика для человека, не один раз переменившего профессию. Сначала он участвовал в экспериментах с Неуязвимыми в концерне ОЭ, потом вдруг стал бортинженером «Геодара», теперь же стал специалистом по ксенотехнике и нашим коллегой.

– А это вы откуда знаете?

Ольбрехт бледно усмехнулся.

– Тоже случайно, при разговоре с господином Дондооном. Не слишком ли разносторонние интересы для человека, не имеющего определённого пола?

– При чём тут пол?

– Эверэджи, вы их называете посри… посре…

Русское слово никак не удавалось шведу, и она сказала:

– Посредняки.

– Ну, в общем, это, по сути, искусственные люди, у них нет души, и их не волнуют человеческие проблемы.

Ярослава покачала головой.

– Вы перегибаете палку.

– Что? – не понял Ольбрехт.

Она поняла, что последнюю фразу произнесла по-русски, перешла на английский:

– Вы преувеличиваете.

– Ничуть не… – У шведа зазвонил айком.

– Да, иду, – сказал он сдавленным голосом, посмотрел на собеседницу светло-голубыми, словно налитыми слезами глазами, на дне которых затаился страх. – Я вас предупредил! Сообщите своим друзьям.