Читать книгу - "Князь Барятинский 5. Тень врага - Василий Анатольевич Криптонов"

— Я позвал вас по иной причине, Константин Александрович.

— Слушаю, ваше величество.

— Мне донесли, что Луиза фон Краузе сегодня обманом выбросила вас на Изнанку. Эту даму арестовали, ей уже занимается Тайная канцелярия. Однако я хотел спросить у вас: что вы видели в Изнанке? С той стороны?

Император повернулся ко мне и пристально посмотрел в глаза.

Я пожал плечами:

— Серость. Ничего, кроме серости. И эта серость изо всех сил пытается тебя сожрать. В принципе… всё не так уж отличается от обычной жизни.

Несколько секунд император продолжал буравить меня взглядом, будто осмысливая услышанное. Потом тихо, горько рассмеялся и отвернулся.

— Браво, господин Барятинский. Браво. Вот уж не думал, что смогу сегодня смеяться… Однако, к делу. Вы, полагаю, догадываетесь, что допрос Луизы фон Краузе, скорее всего, ничего не даст. По какой-то причине этой фигурой решили пожертвовать. А если уж дело начало доходить до фигур такого уровня… Значит, сам игрок сидит ещё выше. И я бы хотел узнать, не появился ли кто-то там, на Изнанке, вместе с вами? Ведь, насколько я могу судить, этот человек очень хочет от вас избавиться. И вряд ли он доверил бы эту задачу стихии.

— Он и не доверил, — подтвердил я.

Врать императору было бы невозможно — даже если бы я этого хотел. И я рассказал про «дьявола».

— Он закрылся полностью, — подытожил я. — Рост, внешний вид, голос — всё было ненастоящим.

— Значит, он всё же не был уверен в результате, — кивнул император. — Осторожен. Несмотря на всё своё могущество — чрезвычайно осторожен.

— Быть может, он там и остался, — предположил я. — Понимаю, это… немного по-детски, надеяться на такое. Но с Изнанки вроде как непросто выбраться. А мы воспользовались трещиной, которую оставил он.

— И вправду, соблазнительная мысль. Однако вы правы — наивная. — Император постучал пальцами по перилам балкона, и выглядело это не как непроизвольное движение, а как хорошо рассчитанный жест. — Почему этот человек так хочет вас устранить, господин Барятинский?

— Мне бы самому очень хотелось узнать ответ на этот вопрос, — честно сказал я. — Такое внимание, безусловно, льстит, но…

— Подумайте. — Голос императора стал жёстче. — Хорошенько подумайте, господин Барятинский. Шутки закончились. Есть что-то такое, что вы хотели бы мне рассказать?

— Нет, — от всей души сказал я.

— А что-то такое, что вы могли бы мне рассказать — но не хотите?

— Опять же — нет. — И снова я почти не покривил душой.

— Тогда, быть может, что-то такое, о чём вы рассказать не можете? — Император повернулся ко мне и буквально пронзил взглядом.

«Как что-то может остаться тайным — для него? — взорвалась у меня в голове паническая мысль. — Как можно скрыть хоть какой-то, самый ничтожный секрет от этого взгляда⁈»

Но я заставил себя успокоиться. И давление Императора — выдержал.

— Как бы там ни было, — тихо сказал я, — могу дать слово дворянина, что это ни коим образом не может причинить вред вам, ваше величество, или Российской Империи.

— Охотно верю. — Император мало впечатлился. — Не нужно клятв. Я знаю, что вред мне и Российской Империи стремитесь принести отнюдь не вы. Вы пока приносили одну лишь пользу. Сегодня, например, помогли вытащить с того света моего сына. За что я, кстати, до сих пор вас не поблагодарил…

— Не стоит, — покачал головой я. — Я был не один. Баронесса Вербицкая выложилась куда сильнее меня — не говоря уж о господине Юнге и прочих… Даже госпожа Алмазова помогала, а ведь она — чёрный маг.

— Ох уж эти чёрные маги, — с горечью проговорил император и вновь обратил взор к Царскому Селу. — В последнее время, вопреки здравому смыслу, меня не покидает желание устранить из своего окружения чёрных магов. Вовсе устранить. Всех.

— Возможно, это было бы не лишним, — сказал я. — Хотя… Покойный Белозеров, например, был белым магом. Как-то вот они умеют выкруживать со своими намерениями — таким образом, чтобы оставаться белыми…

—… оказаться без стольких сильных союзников, — продолжал император, будто не слыша меня. — А потом — реформировать Ближний Круг, как неизбежное следствие. Бросить слишком многое на одну чашу. Белую… Это, возможно, спасет моего сына. Но для Империи — станет началом конца. Не того ли и добивается мой враг?

Вот он о чём… Нет, настолько широко я не мыслил. Наверное, потому что я — не император. А тот, кто я есть.

— А быть может, — продолжал говорить император, — он хотел вообще иного. Хотел показать вам — именно вам! — какие ресурсы тратятся на поддержание жизни наследника. Для того и сделал так, чтобы вы, Константин Александрович, очутились в палате цесаревича в самый критический момент. Увидели девушку, которая вам небезразлична, на пределе физического и энергетического истощения. Увидели своими глазами, что происходит — и сделали выводы из увиденного. А какие тут могут быть выводы?.. Самый очевидный — власть слаба. Власть слишком много ресурсов тратит на себя. Власть… не достойна власти. Ведь не только я заметил и отметил вас, господин Барятинский. Что, если и мой враг тоже делает на вас ставку?

— Он уже столько раз пытался меня убить, что вряд ли, — покачал головой я. — Либо же он до зарезу хочет проиграть эту ставку.

— Сомневаюсь, — обронил император. — Я бы предположил, что он таким образом испытывает вас. Хочет убедиться, что продвигает на престол подходящую кандидатуру.

По спине пробежали мурашки. Я поёжился. Неловко сказал:

— Ваше величество… Мне неудобно вести этот разговор. Всё, в чём могу поклясться: в мои собственные планы захват власти уж точно не входит. Как минимум, я к этой власти не готов — хотя бы в силу возраста. А как максимум, я не из тех, кто с гордостью носит клеймо изменника.

«…в этом мире», — надо было бы добавить. Потому что в своём родном мире, формально — именно изменником я и был. Негодяем, осмелившимся повернуть оружие против белых и пушистых замечательных Концернов.

Однако о таких нюансах императору уж точно знать ни к чему. Незачем усложнять и без того непростую ситуацию.

Император опять надолго замолчал. Когда человека такого масштаба раздирают внутренние противоречия — это чувствуется. Это ощущается, как разлом земной коры и первые толчки землетрясения. Скоро, возможно, произойдёт извержение вулкана.

Мне почудилось какое-то движение сзади. Я повернул голову, и мозг одновременно отдал приказ мышцам — приготовиться. Взвыло чувство опасности.

Что-то там, за спиной, явно происходило. Но — тайно, сокрыто, и от этого я нервничал ещё больше.

Мгновенно просчитал ситуацию. Спрыгнуть с балкона для меня — пара пустяков, скрыться потом — не проблема. Но в зале, чёрт возьми, осталась Кристина… Что если ей грозит опасность?

— Сегодня случилось ещё кое-что, — глухим голосом произнёс император. — Небольшое… происшествие.

Я повернул голову ещё сильнее и увидел, как мимо балконных дверей проскочили двое человек. В форме охраны императорского дворца.

Конечно, я не должен был их видеть. В зале не зажигали свет, а снаружи, здесь, за счёт фонарей и подсветки фасада было достаточно светло. Но мои особенные глаза в очередной раз сослужили мне службу.

Я был готов спорить на что угодно — там, возле дверей, притаилась группа захвата.

Но зачем⁈ И что мне с этим делать?

Бежать? Драться? Сдаваться?

Как же мало данных…

— Начальник моей личной гвардии получил письмо, — так же глухо продолжил Император. — Такое же письмо лежало и у меня в кабинете, когда я вернулся туда — после того, как жизнь цесаревича оказалась вне опасности. Буквально полчаса назад.

Император опустил руку в карман и достал сложенный вдвое лист бумаги.

— Не желаете прочесть?

— Нет, благодарю вас, — ровным голосом отказался я.

Перед тем, что затевалось, не хотел занимать руки даже листом бумаги. Руки мне понадобятся в первую очередь.

— Тогда я зачитаю вслух, с вашего позволения.

— Как вам будет угодно, ваше величество.

Император развернул лист и чётко, раздельно прочитал:

— «Следующий приступ цесаревича станет последним. Если хотите спасти жизнь наследника — князь Константин Барятинский должен быть казнён».

Последнее слово ещё продолжало звучать — когда с треском и звоном вылетело стекло из двери. На балкон, как ошпаренная, выскочила Кристина — которой я ещё секунду назад не видел. Что за технику она применила — понятия не имел.

— Костя, беги, это ловуш… —