Читать книгу - "Фея из Преисподней - Ad Astra"

с синими волнистыми волосами, что были перевязаны яркой розовой лентой – под цвет его радужки, спешу заметить, – раскинул руки так, будто бы собрался защищать меня. Почему «будто бы»? Он тотчас повернулся ко мне, отчего складывалось впечатление, что музыкант защищает стражу.

Наши взгляды встретились, однако, ничего не произошло. Я смотрела на него удивленно, но раздраженно (все-таки этот парень тормозил демонстрацию моей истинной мощи), зато он смотрел на меня так, будто бы увидел самого настоящего призрака. Его глаза слезились, а пальцы дрожали. Смотря на меня сверху вниз, он выглядел гораздо слабее меня самой, несмотря на то, что его широкие плечи и узкий таз делали его хрупкое тело крепче и мужественнее. Он приоткрыл губы, явно пытаясь что-то сказать, но промолчал, ловя ртом воздух, как рыба. Настолько испуган, что боится говорить?

Я сделала шаг в сторону, но он последовал за мной, зачем-то указывая на свои губы. Я вскинула руку, чтобы призвать растения, но он незамедлительно вцепился в моё запястье. Разозлившись, я хотела атаковать и его, но что-то меня останавливало, будто бы кто-то изнутри схватился за глотку, не позволяя совершить против этого музыканта ничего плохого. Что происходит? Я совершенно ничего не понимаю! Хорошо, бежать, так бежать. Развернувшись в совершенно противоположную сторону, я резво устремилась в темный проулок, но тут мне в голову прилетела какая-то склянка с совершенно непахнущей жидкостью.

Так и попала в тюрьму Зловонная ведьма Херанука. Стаж деятельности – одна неделя и два дня.

Встреча № 29

– Сижу за решеткой в темнице сырой. Охранник Исирий, кажись, голубой…

– Не в вашем положении, Херанука, угрожать мне. Оставьте свои проклятия при себе, – буркнул рослый детина, даже не обернувшись. Я могла бы оставить попытки высасывания чужого терпения, однако, в этой тюрьме я была пиявкой государственного бюджета, и, что куда важнее, мне было жутко скучно. Вот уже третий день я сидела в темной камере, интерьер в которой состоял из лавки с матрасом и ведра, отдающего, сами понимаете, чем. Мои скромные надежды на то, что Гертруда и Яйра попытаются меня вытащить, я оставила на входе прежде, чем войти, – на их месте я бы тоже не спешила геройствовать. Против нас целая страна, а из соратников чрезвычайно осторожные и пугливые мужчины.

– С причала рыбачил опоссум Афрей, и лапой он бил по воде. Афрей доставал из воды окуней и бил их башкой по земле, – запела я, вспомнив мелодию из своего мира. – Выбрасывал сразу он окуней, на них ему было плевать. Рыбой вообще не питался Афрей. Он просто любил убивать.

– Если вы сейчас же не замолчите, я позову магов, и они лишат вас голоса.

Обидно. Но я могу его понять, ведь он на работе, за которую ему платят. И всё же, как иронично то, что, пытаясь избежать тюрьмы, я сюда же и попала. Правда, в иную тюрьму. Но хрен редьки не слаще. Всё ниже, и ниже, и ни-и-иже. Из князей в грязи? Тогда я с нетерпением жду обратного превращения, точнее, возвращения в родные и привычные статусы. Есть ли хоть какая-то польза от моего нынешнего местоположения? Наверное. Есть крыша над головой, питание бесплатное, я не бегаю по болотам и не думаю о поставках. Возможно, в связи со сложившейся ситуацией, долг Жиросеку прощен, и он вообще меня на воле более не ждет – что в целом неплохо. Но, признаться честно, задерживаться здесь на слишком долгий срок я не желаю по многим причинам, одна из которых заключается в возможной казни – местные чиновники решают проблемы уж очень радикально, и им будет все равно на то, кем я была прежде. Как бы то ни было, я уже спасала свою жизнь несколько раз и намерена сделать это снова, чего бы это ни стоило. Не в моих принципах сидеть и ждать приговора, когда истинная причина всех свершившихся проблем сидит в Шеэтии, устраивая заговор. Мне зачем-то дали второй шанс и, очевидно, не зря. Думаю, я смогу воспользоваться им сполна. Ну, а пока…

– Знаете, я гадалка. Могу вам что-нибудь предсказать. Хотите?

– Нет.

– А зря. Я вижу, что в ближайшем будущем у вас появятся проблемы с девушками и водоснабжением.

– Я женат.

– А я Херанука…Что? Шутка не зашла?

– Нет.

– Серьезный вы парень. Не волнуйтесь. Вашего здоровья хватит аж до конца вашей жизни.

– Что?

– Да так…Как думаете, кого любит честный ребенок?

– Маму и папу.

– Нет. Честный ребенок любит мороженое.

– Вы мне надоели.

– А вы мне. Давайте вместе сбежим на какой-нибудь остров, построим шалаш, нарвем кокосов…

– Я больше с вами не разговариваю.

– Но почему?

Больше мне Исирий не ответил. Он обиделся? Какие тут нежные мужчины…Я ведь попросту жажду человеческого общения в попытках унять тревогу и заглушить злобу. Всё происходящее зачем-то испытывает меня на прочность, но я ведь не из титана сделана. Можно ли обрекать кого-либо на вечные провалы? Когда ты старательно карабкаешься к свету, стирая руки, набивая мозоли, поскальзываясь на ошибках, и срываешься вниз из-за того, что кто-то, кто уже стоит на вершине, пинает камни в твою сторону. Я рада, что переродилась, сохранив воспоминания и характер – родные качества позволяют мне стойко выдерживать испытание за испытанием, но ныне я благодарна ещё и тем, кто ждет меня дома. Я уверена в том, что меня ждут, пускай долгое время сомнения были моими злейшими врагами.

В конце коридора скрипнула дверь, после чего стены темницы наполнились приглушенными быстрыми шагами. Мой надзиратель неожиданно, но крайне почтительно поклонился, да так низко, словно бы в тюрьму спустился сам король. Безусловно, мне стало крайне любопытно, но сильно высовываться не пришлось – гость сам остановился напротив, поставив меня в положение злобы и удивления. Увидеть здесь музыканта я даже не надеялась, ведь я считала его соратником стражи, что помог поймать ведьму. Демонстративно хмыкнув, я села на лавку, показывая тем самым, что с Мальвиной я разговаривать не намерена – ты свой долг выполнил, вот и иди, свети своей мордашкой на площади. И нет, я не собираюсь прощать его только потому, что он выполнял работу. Я уже обиделась. Моё положение ныне шаткое, а третье перерождение я навряд ли перенесу, да и не хотелось бы смотреть на мир головой, которую тебе  когда-то отсекли…

Синевласка показала стражу записку, и тот