Читать книгу - "Де Бюсси - Анатолий Матвиенко"

Обнадежил! Чтобы собраться с мыслями, я разделся донага, не стесняясь взглядов удивленных спутников, и с наслаждением упал в речную воду чуть выше места, где пьют лошади. Холод пробрал до костей и принес ясность разума, правда, никаких новых идей не прибавилось. Провонявшая одежда, натянутая на мокрое тело, заставила вспомнить о смене белья. Мне хотя бы позволят переодеться в моей бывшей келье над бывшими королевскими апартаментами?

Обратный путь растянулся на четыре дня. У меня не забрали ни шпагу, ни огрызок сабли, ни пистолеты, тем не менее не спускали глаз.

А куда деваться-то? Даже если легконогая Матильда сумеет оторваться от людей Опалинского, в одиночку вновь выбраться к имперской границе вряд ли реально, стану изгоем и среди поляков, и среди своих, ослушавшись веления короля.

Я старался не думать об обещанном худшем, отрешенно смотрел на солнце, на небо, на простирающиеся до горизонта поля и зеленые глыбы лесов, крестьян, кланяющихся проезжающим господам… В Вавеле мне уготованы иные картины.

В каком-то романе о шестнадцатом веке Генриху Наваррскому были приписаны слова: «Париж стоит мессы». Имелся в виду не молебен, а обращение гугенота Наварры в католическое вероисповедание, что открыло ему дорогу к женитьбе на Марго, а потом после нескольких извивов судьбы – и к французской короне. В этой реальности возвращение в Париж король Генрих Валуа оплатил иначе – ценой моей головы. Мне цена казалась завышенной, но удастся ли поторговаться?

Узнал об этом спустя шесть суток после бала, на котором король Хенрик Валезы прилюдно назначил на июль свою свадьбу. Я вновь оказался в особняке Радзивиллов и получил аудиенцию у пана Николая незамедлительно, без всяких формальностей и проволочек. И без особого радушия со стороны хозяина.

Вечер, тот же зал, но камин погашен, слуги не приносили еду, а Сиротка даже не предложил присесть с дороги, впрочем, и сам остался на ногах. На нем – черно-серый дорожный костюм под коротким бежевым плащом, сапоги в пыли, видно, сам тоже только что прибыл и не позволил слугам даже смахнуть грязь с сапог, до того торопился узнать новости.

– Пан Опалинский мне все доложил… вкратце. Де Бюсси, скажите мне правду хоть раз: король вернется в Краков?

– Если сядет на французский трон – вряд ли. По крайней мере, до нашего расставания под Аушвицем он не собирался возвращаться.

– Я так и думал… – магнат ступил к конторке для писания писем и машинально пробарабанил пальцами по деревянной поверхности. – Де Бюсси, я предупреждал, что не стерплю обман и предательство!

– В чем же вы видите их? Я вас ни разу не обманул.

– Но не предупредили, что Хенрик навострился сбежать. У вас было достаточно времени, чтобы предупредить! Передать записку с лакеем, что ли.

– Пшепрашам, пан Николай, я действовал исключительно в ваших интересах. Думаю, не ошибусь, если предположу – вы приказали бы задержать беглеца. Верно? Потом сожалели бы об этом поступке. Речь Посполитая обезглавлена, но в Вильно правит ваш родственник! Чем не повод для расторжения унии с Польским королевством?

– Мальчишка! – сорвался магнат, всего на несколько лет меня старше, естественно – в этом мире, в прошлом я уже приближался к пенсионному возрасту, если от меня что-то там осталось. – Предоставьте мне решать, что важно, а что нет, и какие действия предпринимать!

– Виноват, ясновельможный.

– Виноват, как же… – Николай, оставив в покое конторку, приблизился ко мне, выкатив побелевшие от гнева глаза. – Плевать вы хотели на наши дела, поэтому не чувствуете никакой вины. Плевали и на наши договоренности. Сбежал в Париж и думал – с концами! Ничто вас не остановило. Даже бедняги из охраны подземного хода!

– Они первыми обнажили сабли. Я очередной раз не позволил себя убить.

– Думаете, вывернетесь и на этот раз, исторгнув очередную ложь? Вы слишком высокого мнения о себе, француз. Наверно, считали, что влияете на события… Глупец! Помните, как залезли ко мне в особняк до пожара? Я едва успел убрать слуг и расположиться в средней зале, пока вы с медвежьим грохотом барахтались на чердаке. Зато удалось скормить вам сказку о Фирлее, и вы подпустили старого дурака совсем близко к Хенрику. Жаль только, что маршалок распорядился случаем совершенно бездарно. В общем, даже для вашего короля от вас никакого толку, одни проблемы, де Бюсси. Договор расторгнут. Если вас снова попробуют уничтожить, не рассчитывайте на мое заступничество.

– Премного благодарен и за то, что вы сделали, пан Радзивилл. Эти несколько люблинских дней в мае могли стать для меня последними. Что же дальше? Домашний арест в Вавеле?

– Домашний? – У магната глаза расширились от моей наглости. – Чтоб вы шастали по дворцу, затевали стычки и вновь убивали людей?! Ну уж нет.

На звон хозяйского колокольчика примчался лакей, тут же усланный за маршалком.

– Пан Опалинский! – приказал ему Радзивилл. – Заприте этого француза в тюремную камеру и покрепче.

– За убийство шляхтичей при попытке к бегству?

– Нет… – Сиротка на миг задумался. – Бросаем тень на Хенрика, приказавшего бежать. Как бы то ни было, формально он – наш король по сей день. А король имеет право покидать дворец, когда ему заблагорассудится… Нормальный король, пся крев!

Он грохнул кулачком по конторке, выбив из нее жалобный скрип.

– Тогда по какому…

– По какому угодно другому обвинению. Ну, например… Вспомнил! В апреле де Бюсси напал на трактирщицу в Люблине и грязно ее домогался. Теперь злодей изловлен. Пан Опалинский, сажайте его под замок и отошлите гонца в Люблин, пусть привезет все необходимые заявления для суда. Впрочем, – он выдавил улыбку, – Хенрик вправе вас помиловать. Если вернется в Вавель. Иначе ждите милости только у палача.

– Вашу шпагу, пан де Бюсси, – протянул руку Опалинский, мне не осталось ничего другого, как снять перевязь.

Итак, на пути в Париж обнаружилась непредвиденная остановка, причем в точке старта. Длительность ее мне обещана до возвращения короля. То есть до бесконечности. А так все хорошо складывалось…