Читать книгу - "Мертвый город. Эвакуация - Наиль Эдуардович Выборнов"

над которым пошаманил хакер с фабрики. Нет, технарь он, очевидно, хороший, но ведь мог и подсадить что-то, верно?

Я отложил комм в сторону. Сверху лежала бумага в конверте с оскалившемся волчьим черепом в круге-шестерне. Я открыл его, достал листок и углубился в чтение. Информация оказалась интересной.

Меня повышали. Раньше я был оператором второго класса,та теперь мне давали высший. То есть я прыгнул через одну ступень и мог командовать группой. Ну, либо претендовать на хорошую должность в штабе. Это уже само по себе ценно.

Более того, меня представляли к награде. Негосударственной, естественно, как ни крути, на такую честь рассчитывать не приходилось. Даже в том случае, если я выведу выживших из города. Это не мой вариант, мы — дикие гуси, бойцы теневого фронта. Но «Волчья верность» — высшая награда нашей компании. Которая позволяет рассчитывать на солидную пожизненную пенсию. Викторович своих никогда не бросает.

А вот и сама медаль в деревянной коробочке. Вскрыл, посмотрел на оскалившуюся голову волка. Интересно, получается. Орденоносный теперь, пусть и без официального. Что ещё?

Конверт. Я посмотрел на него внимательнее, и сердце забилось быстрее, потому что исходящий адрес был моей квартирой на Васильевском острове, в городе-герое Санкт-Петербург. От матери.

Значит, всё-таки сообщили. Несмотря на то, что задание совершенно секретное, все равно сообщили. Надеюсь, что без подробностей, о том, что я заражён, а только про то, что жив и продолжаю выполнять задание сказали.

Я вскрыл письмо и первым делом прижал его к носу. Запах дома, запах матери. Свежие булки с творогом и ванилью, которые она пекла для меня, когда я возвращался на побывку, в отпуск.

Она была против того, чтобы я шел в армию. Категорически. Желала, чтобы я закончил вуз и стал лечить детей, я ведь на педиатра учился. Только вот я разочаровался в профессии, и мне хотелось экстрима. На срочную службу я пошел уже с тем расчетом, что потом буду воевать в составе частной военной компании.

Я почувствовал, как по небритой щеке стекает слеза. Мама. Представляю сколько слез она выплакала, когда я пропал. Единственного ребенка же потеряла. Хотя, скорее всего, это и так случится. Каким бы крутым воякой ты ни был бы, шанс прожить в нашем деле долго не так уж и высок. А вовремя выйти получается не у всех. Адреналиновая зависимость, никуда от нее не денешься.

Ладно, расклеился. Читать надо, что там.

Мама писала, что очень рада, что я жив. Что ждёт меня домой. Рассказывала, как у нее обстоят дела. Врала, что все нормально со здоровьем, хотя я знал, что это нет, и что возраст даёт свое. Просила, чтобы я возвращался как можно скорее.

Я не смогу ей ответить. Да и вернуться не смогу, даже если выберусь, то ближайшие годы мне придется провести в исследовательском центре.

Я почувствовал, как по щекам снова потекли слезы. Иногда даже самых сильных из нас разматывает. Я не исключение.

Просто домом повеяло.

Глава 20

Я открыл глаза и посмотрел в потолок. Все тот же самый, покрытый трещинами, потому что ведомственный санаторий, естественно, всегда нуждался в деньгах, и на ремонт, уж тем более косметический, их не хватало. Хорошо хоть вся критическая инфраструктура была в порядке. Иначе могли бы возникнуть проблемы.

Повернул голову и посмотрел в окно. Было ещё темно, но не так чтобы слишком, небо немного пожелтело с той стороны, откуда должно было встать солнце. Впрочем, мне с этого было ни тепло, ни холодно.

Мне в очередной раз снились кошмары.

Вот удивительно, что бы раньше я не делал бы, сон всегда был крепким и спокойным. Даже в блиндаже под обстрелом я мог прикорнуть, между тем, как по нам работали из минометов и дронами-камикадзе. Потом, естественно, приходилось подрываться и куда-то бежать, потому что после артподготовки враг шел в наступление.

Но не всегда. когда дело переходило в позиционную войну, мы могли неделями сидеть на позициях. По ним работала наша арта, а по нам их. Впрочем, в таком я участвовал всего один раз за всю жизнь.

Тогда жизнь превращалась в рутину. Поспать, попытаться привести себя в порядок практически без воды, потому что поставки на позицию приходили нерегулярно. Поесть пайка и того, что получится. Укрепить позиции после разрушений. Да и банально найти чем печку топить, в джунглях и пустынях хоть и жарко днём, но иногда бывает очень зябко по ночам. Так что без печки никуда.

Мне это не нравилось. Гораздо веселее было не противостоять регулярам, а гонять разных негритянских повстанцев, которые в большинство своем воевать не умели, да и кроме оружия у них ничего кроме мин не было. А у нас на вооружении стояли вполне себе современные детекторы разных мин. Так что зачистки партизанских баз, а иногда и деревень проходили весело.

Мне приходилось убивать, пытать, резать. И никогда меня это не задевало. Тесты на психологическое соответствие я всегда проходил без малейших отклонений, да и вообще у меня с этим все хорошо. Скажут расстрелять — расстреляю, скажут зарезать — зарежу, нужно будет пытать — тоже буду. Идеальный менталитет наемника, меня ведь туда работу выполнять отправили, а не моральными вопросами терзаться.

Но сейчас же всё было иначе, причем, началось это ровно с того момента, как я заразился вирусом. Кошмары становились все более и более вязкими, кровавыми. Мне снилось, как я обращаюсь в чудовище, как я жру сырое мясо, причем не животных каких-то, а людей.

С нашего последнего выезда в город прошла неделя. И пока что симптомы заражения меня не беспокоили. По-видимому, сыворотка из вичухи была достаточно крутой, так что я держался. Хотя проблемы, конечно начались.

Сперва мне показалось, что я иду на поправку. Чешуя слезла, обнажив голую кожу, температура тоже нормализовалась, да и вообще я ощущал себя лучше. Проблема выяснилась только через несколько дней, когда эта самая розовая кожа превратилась в подобие толстой шкуры. Материал был будто роговой, серого цвета. Когда я показал это Профессору, он попытался отковырять кусочек для исследования. В итоге пришлось просить у него обезболивающие, потому что шло дело очень туго. А после того, как одну из чешуек удалили, у меня осталась рана, которая долго кровоточила.

Потом вернулась лихорадка. Последние четыре дня я пил противовоспалительные каждые четыре часа. Хорошо, что температура сбивалась,