Читать книгу - "Ревизор: возвращение в СССР 43 - Серж Винтеркей"

– Вот на это, дорогой товарищ пенсионер, можете смело рассчитывать! – сказал он ему, видя, что тот начинает успокаиваться, после чего присоединился к своим коллегам, чтобы ускорить процесс.

***

Москва, посольство ГДР

Йохан Баум чувствовал себя все хуже и хуже. Еще вчера он с удивлением и беспокойством понял, что, возможно, приболел, когда утром неожиданно проснулся с головной болью и слабостью. Решив, что дело пустячное, он взбодрился большой чашкой кофе и привычным стаканом апельсинового сока, но заряда бодрости хватило ненадолго. Весь день он чувствовал себя разбитым, но температуры не было, поэтому Баум решил, что это просто небольшое недомогание, связанное с плохой погодой и, возможно, случайным переохлаждением.

Встал сегодня утром он снова разбитый. Голова со вчерашнего дня так и не прошла, что удивляло и тревожило камрада Баума, так как головными болями он в принципе практически не страдал. Возникла даже мысль остаться дома и постараться подлечиться, но Йохан решил не позволять себе слабостей.

С каких пор плохое самочувствие – это повод отлынивать от работы, – одернул он сам себя сердито. – Нужно выкинуть мысли о болезни из головы и заняться делом, сразу все пройдет, – решил он и поехал в посольство.

Однако уже через пару часов работы Йохан серьезно пожалел о принятом решении. Самочувствие ухудшалось. Голова болела все сильнее, вдобавок начались головокружения. Слабость была такой, что он с трудом сидел за рабочим столом. Хотелось лечь на диванчик и не шевелиться.

Кое-как Баум добрался до медицинского кабинета. Врач, измерив ему температуру, присвистнул.

– 39,3, камрад Баум. Боюсь, вы серьезно заболели, – сказал он, осматривая пациента более внимательно. – Горло в порядке, но лимфоузлы сильно увеличены. Похоже, какое-то инфекционное заболевание. Настоятельно рекомендую вам ехать в больницу и обследоваться. Надо сдать анализы и поставить точный диагноз, чтобы понять, какое требуется лечение.

Сил спорить у Баума не было, да он и не собирался. Чувствовал он себя настолько плохо, что и сам бы поехал в больницу, даже без рекомендаций врача.

Врач вызвал скорую помощь в посольство, и уже через час Баум был в инфекционной больнице, а еще через пару часов в посольство позвонили и сообщили, что у Йохана Баума ветряная оспа.

Врач сразу же опросил всех сотрудников посольства о том, болели ли они ветрянкой, и отправил троих, кто не болел ранее, на карантин домой на неделю. Оставшимся пришлось в спешном порядке решать, кто и как будет заменять временно выбывших сотрудников, включая камрада Баума. Положение складывалось авральное, так как и так не слишком большой штат посольства изрядно поредел. Вдобавок выбывшие из-за карантина сотрудники были отосланы домой в спешке и не успели передать дела.

– Да, неделя предстоит непростая, – мрачно констатировал Вульф Краузе в конце рабочего дня, кое-как перераспределив обязанности и отменив большую часть запланированных встреч. – Хоть бы посетителей особо не было…

***

Москва

Из Зеленограда мы приехали только к часу дня, уж больно много времени занял весь процесс, включая доставку задержанного Ракунова в камеру предварительного задержания. Я, честно говоря, не совсем и понимал в чем смысл нам толочься на территории милицейского участка, могли уехать намного раньше, но Ильдару почему-то показалось это интересно. Он долго беседовал с местным милицейским начальством, изображая высокого начальника, а те и были рады подольше пообщаться с высоким гостем из Кремля. Поднял он себе самооценку за счет их безграничного уважения конечно знатно…

Нас и за стол бы позвали, местный подполковник прямо сказал, что его уже подготовили, но Ильдар и Марк понимали, что им еще на работу возвращаться. А если сядешь за такой стол, то вряд ли удастся воздержаться от выпивки… Так что все же уехали в Москву, ничем не угостившись.

И вот приезжаем мы туда к часу, к самому началу обеда, а мне же нужно доклад и копию передать… Просить Марка или ребят не решился, уж больно дело ответственное. Все взбудоражены, что логично после такого рейда. Мало ли, обсуждая его, позабудут о моих делах. Вот потом Пархоменко на мне отыграется, что я один раз в неделю прийти должен, доклад отдать, и с этим не справился…

– Пойдем пообедаем где-нибудь? – предложил я всем, когда мы приехали.

– В «Россию» можно, – предложил Ильдар. – Ближе всего. И качество достойное.

Пошли, покушали там с удовольствием. У ребят тем более двойной праздник – сегодня их отпустили по просьбе Ильдара с учебы, чтобы могли поучаствовать в этом рейде. Все дружно хвалили Марка за искусство перевоплощения, и в особенности Ираклий.

– Даже я поверил, что Марк всю жизнь в Грузии прожил! У этого Ракунова не было и шанса! – твердил он.

После обеда отпустили Васю, он заспешил по делам, и все вместе двинулись в Кремль.

Попрощался на развилке к кабинету Пархоменко с остальной компанией, занес доклад, взял талончики на ноябрь – еще в прошлый раз попросил секретаршу Пархоменко заранее мне их дать. Зашел также к самому Пархоменко, договориться с ним, чтобы отпуск мне оформил за свой счет на время поездки на Кубу. Он вызвал секретаршу, долго вместе смотрели мою путевку… Как ни хмурились они оба, и Василий Николаевич, и Валерия Николаевна, изнывая от зависти, что в хмурый московский ноябрь я буду прохлаждаться на солнечном пляже, а сделать ничего по этому поводу не могли. Объявил мне Пархоменко, что отпускает меня. Мы уже раньше выяснили, что спорить с Межуевым и мной как его протеже не в их весовой категории…

Я, конечно, порадовался, что Пархоменко в этот раз правильно себя повел, а не попытался скандал какой устроить с беготней по начальственным кабинетам в попытке не пустить меня за рубеж. Ну и я конечно, постарался подсластить ему пилюлю, сказав со вдохом, что доклады я в следующий раз принесу все четыре, чтобы и во время отпуска можно было Межуеву их подавать из Верховного Совета.

– Отпуск не отпуск, товарищи, а Политбюро должно вовремя доклады получать, – скромно сказал я. – Ночами не сплю сейчас, пишу их. А что делать?

Пархоменко закивал так яростно, что я понял – не должен он побежать жаловаться на мой отъезд. А то