Читать книгу - "Конечная остановка - Павел Амнуэль"

* * *

– Мистер Дымов, примите мои соболезнования…

– Спасибо, Фрим. Могу я пройти?

Знакомый охранник посмотрел на Виталия с удивлением. Похоже, он не получил от Мэнтага никаких указаний. Впрочем, Фримен только сегодня вышел из отпуска, его не было недели две, он говорил… о чем-то он говорил, когда две недели назад Виталий, проходя мимо поста охраны, как обычно справился о здоровье и детях? Собирался куда-то поехать. Куда? Неважно.

– Конечно, мистер Дымов. Только…

– Да?

– На шестой этаж нельзя. Полиция еще не сняла охрану, что-то ищут, вчера вечером пускали родственников к больным, а сегодня с утра уже нет. Но если вам нужно, пройдите к Шеффилду, вы знаете, вон та дверь…

– Спасибо, Фрим, мне не нужно на шестой.

– Ох, мистер Дымов, я понимаю. Я бы тоже не смог смотреть…

Наверно, Фримен понимал – только совсем не то, что Виталий. Несколько лет назад у охранника погиб сын, ему было шесть… или семь?.. он катался на велосипеде, и его сбил грузовик. Виталий никогда не разговаривал с Фрименом об этом, но слышал, что семья переехала в другой район города, так далеко, чтобы даже случайно не оказаться на месте, где не стало Джея… или Джока? «Я бы тоже не смог смотреть…»

– Я поднимусь на восьмой, – сообщил Виталий. Чтобы Мэнтагу не искать, пусть Фримен ему сразу скажет. Это, наверно, и называется – сотрудничать со следствием.

На восьмом Виталий прежде не был и никого из обслуживающего персонала не знал. Это осложняло проблему, но и облегчало тоже – на этаже могли не знать и его и потому будут говорить без оглядки на случившееся. Хотелось, во всяком случае, так думать.

В лифте вместе с ним поднимались трое: нервная женщина лет пятидесяти, крепко сжимавшая маленькие кулачки, прижав их к щекам, и двое молодых афроамериканцев, смотревших только друг на друга и, судя по взглядам, готовых заняться сексом немедленно, как только останутся в лифте вдвоем. Женщина вышла на пятом, а парень с девушкой – вместе с Виталием, на восьмом. Они быстро пошли по коридору, держась за руки, и скрылись в одной из палат.

За пультом дежурной медсестры сидела хрупкая изящная девушка лет семнадцати с пышными волосами неопределенного серо-зелено-черного цвета и огромными зелеными глазами, смотревшими на Виталия испытующе и совсем не по-детски. Нет, – решил он, – наверно, ей все-таки не семнадцать, чуть больше, но все равно мало для такого сложного этажа.

– Вы к кому, мистер? – голос оказался неожиданно низким и глубоким.

– К вам, – сказал Виталий. – Я… Мое имя Дымов. Виталий Дымов. Может, вы слышали?

Конечно, девушка слышала это имя – взгляд ее потерял цепкость, в глазах что-то мелькнуло… понимание? сожаление? сочувствие? Виталию хотелось думать, что какое-то из этих чувств, но могло быть и что-то иное, чего он не понял.

– О, – сказала она. – Примите мои искренние соболезнования.

Искренние? Хорошо, если так. Но девушка, конечно, хотела знать, что нужно мистеру Дымову, чья любовница обвиняется в убийстве своей лежавшей в коме соперницы. Что ему нужно на этаже, где живут без надежды выйти в мир люди, которых, вообще-то, и больными назвать можно с довольно большой натяжкой?

– Спасибо, – пробормотал Виталий. Склонившись над столом и глядя в зеленые внимательные глаза, он произнес речь, которую тщательно отрепетировал мысленно по дороге в больницу:

– Если это не запрещено правилами и не грозит вам неприятностями, я бы хотел побеседовать с кем-нибудь из пациентов – с вашей помощью, конечно, или с помощью человека, которого они понимают и которому безусловно доверяют. Видите ли, сейчас это единственный способ доказать суду, что ваша коллега мисс Гилмор не делала ничего того, что ей приписывают. Только ваши пациенты – кто-то из них – может спасти мисс Гилмор от приговора. Если вы согласитесь выслушать мои аргументы – понимаю, что не сейчас, – то, надеюсь, поймете меня и согласитесь помочь.

Может, он сказал что-то не так? Неправильно сформулировал мысль? Надо было иначе? Она ничего не поняла и сейчас скажет…

– У нас на этаже четверо пациентов, и каждый из них – чрезвычайно своеобразная личность, – задумчиво произнесла девушка, опустив взгляд – ее заинтересовали мелькавшие на пульте огоньки, но, видимо, ничего необычного в них все-таки не было, потому что руки медсестры спокойно лежали на столе. – Вам нужен кто-то конкретно?

Неужели все так просто? Эта девушка сейчас сама выберет для него…

– Я не знаю, – честно признался Виталий. – Мисс…

– Миссис Болтон, – сказала медсестра. – Можно просто Агнесса.

Миссис? Никогда бы не подумал. Впрочем, сейчас девушки иногда и в пятнадцать выскакивают замуж.

– Я не знаю, миссис Болтон, кто мне нужен конкретно. Надеюсь, вы сами это решите, когда я вам объясню, о чем идет речь.

Агнесса покачала головой, отчего ее волосы совершили круговое движение, будто воронка смерча обернулась вокруг себя и затихла.

– К нашим пациентам допускают только близких и врачей, никого из посторонних, это исключено, мистер Дымов.

– Я понимаю. Я хотел бы только, чтобы вы решили сами, как поступить, чтобы не нарушить правил.

Агнесса подняла на него взгляд и сказала:

– Вам нужен человек, почти так же мало связанный с реальностью, как миссис Дымов, но, в отличие от нее, способный выслушать и понять?

У Виталия перехватило дыхание. Господи, он и за час лекции не смог бы, наверно, объяснить смысл и суть своей просьбы так ясно, как эта девушка… женщина поняла, видимо, интуитивно, всего лишь сопоставив самые простые и очевидные факты.

– Да, – кивнул Виталий. – Именно так. В этом для Айши единственное спасение.

– И для вас тоже, – заметила Агнесса, что-то на пульте переключив. Наклонившись к невидимому микрофону, она сказала: – Доктор Мэлрой, пройдите, пожалуйста, в третью, к Хазану.

Ответа Виталий не услышал – возможно, его и не было.

– Для меня тоже, – повторил он. – Вы правы.

– Возьмите стул, пожалуйста. Садитесь тут, справа, чтобы на вас падал свет. Хорошо. Сейчас придет доктор Мэлрой, дежурный врач, и если он вас сразу не прогонит, вы мне все расскажете, пока он будет заниматься с Хазаном.

Стул был не очень удобным, если не сказать больше. Сиденье оказалось не горизонтальным, Виталий будто провалился в искривленное риманово пространство. Долго так не просидишь – наверно, на это стул и был рассчитан.

Пока Виталий усаживался, стараясь принять наименее неудобную позу, дверь лифта раздвинулась, и в коридоре появились двое: мужчина лет сорока в светло-зеленом халате, почти лысый, с короткой козлиной бородкой и тонкой стрелкой усиков, и женщина – к удивлению Виталия, та, с которой он недавно поднимался, сухая старушка. Теперь, при ярком свете он увидел, насколько она высушена возрастом.