Читать книгу - "Звезды в ладонях - Олег Авраменко"

С этими словами старик снова переключил связь на меня, и я уже без труда убедил Сигурдсона затормозить и дождаться нашего корабля. Мы обсудили все детали предстоящего сближения, убедились, что наши стыковочные узлы совместимы, после чего деактивировали аудиовизуальный контакт, а вместо него установили прямую связь между бортовыми компьютерами, чтобы они согласовывали манёвры обоих кораблей.

Когда на яхте уже не могли услышать нас, Рашель возбуждённо выпалила:

— Наш флот у Пси Козерога! Вы понимаете, что это значит?

— Да, понимаем, — кивнул я. — Атака на Землю.

— И не только на Землю, — добавил Шанкар. — У меня с самого начала было подозрение, точнее сказать — надежда, что галлийцы не намерены ограничиваться одной лишь Махаваршей, что они нанесут удар сразу в нескольких направлениях, по всем ключевым человеческим мирам.

— Но ведь на Земле больше нет людей, — заметила Рашель, всё ещё потрясённая недавним открытием. — Её заселили габбары.

— Это не имеет значения, дорогая моя. Земля — всё равно Земля. Это ЗЕМЛЯ — и все буквы в её имени заглавные. Она — колыбель человечества, она — наш символ, мы все чувствуем генетическую связь с ней. Её освобождение станет эпохальным, переломным событием, оно вернёт людям надежду на возрождение всей нашей расы… — Шанкар помолчал, успокаиваясь. — Сколько же лет вы к этому готовились, Рашель? Десять, двадцать, пятьдесят? А может, все сто? Может, с самого начала блокады?

— Я не знаю, сэр, — растерянно ответила девочка. — Я даже не догадывалась, что происходит… происходит такое! И другие не догадывались — ведь у нас свобода слова, и если бы репортёры что-то пронюхали… Нет, конечно, у нас есть много политиков-радикалов, которые постоянно выступают за то, чтобы собрать огромный флот и освободить несколько ближайших человеческих планет. Но их поддерживает незначительный процент избирателей, а большинство голосует либо за либералов, либо за христианских демократов, которые всегда придерживались умеренной позиции и считали, что нельзя торопить события.

— А вместе с тем тайком готовились к тому, на чём громогласно настаивали радикалы, — подхватил Шанкар. — Знакомая ситуация, она не раз повторялась в человеческой истории. Я даже осмелюсь утверждать, что большинство радикальных партий тем или иным путём поддерживались вашей правящей коалицией. Своего рода разделение труда — одни выкрикивают воинственные лозунги, отвлекая на себя внимание, а другие втихомолку делают своё дело.

В разговор вмешался Агаттияр, который из машинного отделения слышал всё по интеркому, и теперь жаждал высказать своё мнение по этому поводу. Они с Шанкаром принялись спорить о том, на какие ещё планеты может быть направлен удар, сколько понадобится людей и кораблей и, наконец, как долго готовилось к этому правительство Терры-Галлии. Затем они вдвоём набросились на Рашель и всё-таки сумели выудить из неё информацию, о важности которой сама девочка даже не подозревала. Оказывается, примерно за неделю до отлёта «Зари Свободы» в масс-медиа начали проскальзывать ненавязчивые намёки на то, что, согласно последним разведданным, чужаки намерены предпринять самую массированную атаку за всё время блокады.

— Теперь ясно, — сказал из интеркома Агаттияр. — Людей готовили к объявлению всеобщей мобилизации. Десятки тысяч кораблей и боевых станций можно прятать где-то в глубинах космоса, как на складе, но десятки миллионов солдат — нет. Их призвали на службу в самый последний момент, буквально за день до выступления. Полагаю, в условиях Терры-Галлии это вполне осуществимо.

— Да, — подтвердила Рашель. — У нас каждый взрослый мужчина имеет военную подготовку. Это обязательно. Правда, наши законы позволяют уклониться от службы в армии — по всяким там пацифистским соображениям, из религиозных убеждении и такое прочее, — но почти никто этим не пользуется. Ни одна уважающая себя девушка не подаст руки парню, который отказался от армейской службы.

Шанкар слегка ухмыльнулся:

— Вижу, за последнее столетие вы стали нацией милитаристов. Однако при всём том вы не скатились до военной диктатуры, не распространили казарменные порядки на общественную жизнь и политику, не позволили, чтобы вами верховодили герои в погонах. И в этом ваше счастье. В этом счастье всего человечества — что вы, преклоняясь перед своими защитниками, не допускаете их к управлению государством. Окажись у вас военные при власти, они бы лет за десять погубили Терру-Галлию.

Я слушал их беседу вполуха, так как основное моё внимание было сосредоточено на управлении кораблём — а вернее, на контроле за тем, как бортовой компьютер выполняет программу сближения с яхтой. Тем не менее я не терял нити рассуждений, и особо меня заинтересовал один момент, связанный с планетами — кандидатами на освобождение. Когда мне выпала свободная минутка, я не преминул обратиться к Шанкару с вопросом:

— Вот вы, сэр, говорили о ключевых человеческих мирах. Вам не кажется, что в этом контексте Махаварша выглядит… ну, немного не к месту. Я, конечно, люблю нашу планету — но вовсе не преувеличиваю её значение. Она всегда была второразрядным миром и не претендовала на какую-то ведущую роль в галактическом сообществе.

— До войны, да, безусловно. Но это было до войны, когда и Терра-Галлия не числилась среди лидеров. А сейчас многое переменилось, и Махаварша приобрела для человечества огромное значение.

— Какое же?

— А вы просмотрите на досуге разведданные по всем ныне существующим человеческим мирам и сами всё поймёте. Если не считать Терры-Галлии, то только на пяти планетах из тридцати семи, оставленных в распоряжение людей, численность населения не уменьшилась по сравнению с довоенным временем. Во всех остальных мирах сразу после капитуляции начался резкий демографический спад, и некоторые из них уже находятся на грани полного вымирания. Зато на Махаварше ситуация совершенно другая. Сейчас нас пять миллиардов — это больше, чем на Терре-Галлии, больше, чем на любой другой планете, за исключением девятимиллиардной Страны Хань. Тому есть целый ряд причин, и далеко не все они для нас лестные.

— А именно?

— Это уже отдельный и довольно долгий разговор. Все причины следует рассматривать в комплексе — тут и традиции, и национальный менталитет, и общественный строй, и ещё многое другое. А что касается не слишком лестного для нас, то… Ну вот, например, такое: планету с пятимиллиардным населением держат в повиновении всего несколько тысяч чужаков — примерно по одному надзирателю на полмиллиона заключённых. И при такой охране за более чем сто лет оккупации случился лишь один-единственный серьёзный инцидент — я имею в виду те события четвертьвековой давности. В течение более столетия пять миллиардов человек жили в плохо охраняемой тюрьме и даже не пытались обрести свободу. Разве этим можно гордиться, капитан Матусевич?

Я ничего не ответил. Во-первых, отвечать было нечего, а во-вторых, наш корабль наконец приблизился к яхте, и я возобновил аудиовизуальную связь с пилотом Сигурдсоном.

Стыковка прошла без сучка и задоринки. Хотя «Зарю Свободы» и «Валькирию» разделяло без малого тысячелетие научно-технического прогресса, многие стандарты за это время не претерпели существенных изменений, и в частности это относилось к стыковочным узлам.