Читать книгу - "Назад к ЭВМ - Анна Наумова"

предлог, чтобы он согласился помочь мне сконструировать модель очков. Умом я понимал, что моя просьба выглядит странновато: подходить к парню, которого я видел один раз в жизни, пытаться завязать дружбу и о чем-то просить. Он мог запросто спросить: «А ты откуда знаешь, что я — физик?». Я точно знал, что при знакомстве он просто назвался, сказал, что недавно вернулся из армии и будет восстанавливаться в институте. Я все время забывал, в каком институте учился мой отец, но точно помнил, что он заканчивал физический факультет. Однако сейчас мне этого показывать никак было нельзя, чтобы не вызывать подозрений.

Я решил, что сперва попытаюсь разыскать его, а там — будь что будет. Что-то придумаю по ходу дела. Насколько я помнил из рассказов отца, они с мамой часто любили гулять в парке Горького. Может быть, и сегодня я их там застану. Надо бы поторопиться — уже настал холодный и дождливый ноябрь, и скоро прогуливающихся парочек станет намного меньше. А других мест, где я мог его как бы невзначай встретить отца, я не знал. Можно, конечно, попробовать через всезнающего Тамариного папу, имеющего связи в самых разных кругах, попытаться выяснить, в каком институте учится Трошин Михаил, и с вероятностью 99,9% он мне не откажет в просьбе (все-таки лучший друг будущего зятя), но я не хотел лишний раз пользоваться дружбой с Валькой в корыстных целях. Он-то дружит со мной совершенно бескорыстно… Да и странновато будет выглядеть, если я вдруг заявлюсь на проходную института отца и начну его разыскивать. Что это будет за повод: «Здравствуйте, я сын Михаила Трошина, просто он пока не еще не знает об этом, меня родят ему чуть-чуть попозже, тогда уже телефоны сотовые будут…»

Так, размышляя, я дошагал до метро, проехал несколько станций и уже не первый раз вышел к парку рядом с моим домом, которого пока еще не было даже в проекте. Обстановка вокруг была уже привычной, и я не таращился во все глаза, как в первый день своего пребывания тут. Не удивляла толпа школьников, сгрудившихся вокруг одного пацана, играющего в приставку. Наверное, уже прошел все уровни игры «Волк ловит яйца», и ребята хотят посмотреть мультик. Так же спокойно я прошел мимо пары пенсионеров, горячо спорящих о какой-то новой схеме заработка, где есть «матросы», «капитаны»… Понятно, будущие жертвы «МММ». Жаль людей, но как я смогу их предупредить, что скажу?

Не торопясь, я прогуливался по дорожкам парка, подняв воротник куртки. Жаль, новую шапку не взял — зябковато все же. Я засунул руки в карманы и стал внимательно присматриваться к проходящим мимо парочкам. Ну этот явно намного ниже отца — тот ростом метр девяносто восемь. Я вырос чуть ниже его — всего метр восемьдесят пять, видимо, потому что мама у меня маленького роста. Несмотря на то, что дорожки освещали фонари, мне приходилось едва ли не вплотную подходить к людям, чтобы разглядеть лица. Этот — чересчур коренастый и плотный. Отец всегда был худым и долговязым, несмотря на то, что в последние годы он немного набрал вес — сказывался возраст. А вот эта девушка, кажется, очень похожа на мою маму… Только вот рядом с ней — вовсе не отец. Как это понимать?

— Что зыришь? На девушку мою уставился? — недовольно спросил какой-то парень, проходящий мимо со своей дамой сердца. Видимо, ревнивец решил, что я имею какие-то виды на его барышню. И правда, выглядело так, как будто я имею к ней какой-то личный интерес.

— Ничего, ничего, — я поспешил бегло ретироваться, с облегчением отметив, что девушка, мелко семенящая рядом с ревнивым пареньком, вовсе не моя мама. У этой были ярко-рыжие волосы, прямо как у Леньки, а у мой мамы — светлые, волнистые. Поэтому и я получился чуть-чуть кудрявым. В раннем детстве, когда волосы были по плечи, меня даже иногда принимали за девочку. Меня это жутко злило, поэтому в день своего десятилетия я тайно взял у папы триммер и самолично побрился почти наголо. Родители, надо сказать, меня ругать не стали, просто с тех пор предоставили право выбирать стрижку самому.

Так, кажется, поздновато я пришел… Становится все темнее и холоднее, людей в парке — все меньше. Вряд ли я сегодня встречу здесь отца. Лучше бы наведаться в парк Горького еще раз в выходные, когда посветлее, потеплее, да и народу побольше. А сейчас и правда есть все шансы отхватить в бубен от какого-нибудь ревнивого мужика.

Я глянул на часы. Еще только начало восьмого. В общежитие возвращаться не хотелось. Я купил у метро несколько пирожков с ливером и с удовольствием их съел, запив лимонадом ситро. Ну вот, чувство голода притупилось. А вечером меня еще ждет большая тарелка картошки с сосисками и шкварками, приготовленная на новенькой плитке. А что, если наведаться в университет? Игорь Михайлович сейчас наверняка корпит над своими записями. Покажу ему свой блокнот с зарисовками — вдруг он оценит? Не зря я его всюду таскаю с собой, вот и пригодился, и не надо ехать в общежитие забирать.

Я ускорился, быстро спустился в метро, проехал до нужной станции, бегом поднялся по эскалатору и всего через полчаса уже был на месте.

— Можно ключ? — спросил я вахтершу. Мало ли, Игоря Михайловича сегодня нет, и аудитория заперта.

— Уже взяли, — лениво протянула она, нехотя отрывая взгляд от программы новостей. В руках у нее были спицы и клубок шерсти. Кажется, я отвлек ее от приятного и весьма медитативного занятия.

— Кто?

— Я почем знаю? — рассердилась дежурная. — Я запоминаю, что ли? Профессор, математику который преподает, странный такой. Ходит и все формулы свои бормочет. Постоянно у меня мел просит и весь на брюки себе крошит. Передай ему, что в следующий раз не дам — мне завхоз уже ругает. Третью коробку мела за месяц перевел, малахольный. Ест он его, что ли? Может, кальция ему не хватает?

Не слушая бубнеж старушки, я поднялся наверх, в аудиторию. Там все было, как и в тот день, когда мы с пожилым профессором разговаривали про дополненную реальность и виртуальные очки. Включенная ЭВМ работала. В аудитории было очень жарко и душно. Неужели я раньше не замечал, что здесь настолько жарко? Ощущение, что градусов тридцать, не меньше. Когда вообще компьютер последний раз выключали?

Я посмотрел на стол. На нем лежала кипа бумаг, которую пожилой профессор показывал мне, и