Читать книгу - "Смертельный огонь. В гибельный шторм - Ник Кайм"

Магна Макрагг Цивитас, зал Вольного Пламени

Даже в достаточно однородном Империуме времен Великого крестового похода погребальные обряды значительно разнились от планеты к планете. Несмотря на то что в галактике набирала обороты эпоха просвещения, многие культуры по-прежнему сопровождали смерть ритуалами.

Во времена Старой Земли, до Объединения, романии погребали своих мертвых, в то время как большинство нордафриканцев предпочитали кремацию. Обычаи Эгиптоса требовали бальзамировать усопших, чтобы те смогли попасть в подземный мир, а народы древней Гималазии практиковали варварский ритуал «джатор» — церемониальное расчленение.

На Ноктюрне верили, что все родившееся из земли должно в нее вернуться — только так возникал круг перерождения. Под этим подразумевалось предание огню, превращение плоти и кости в пепел.

В Восемнадцатом легионе огнем освящали и хоронили, следуя Прометеевому кредо, которому Вулкан обучил Саламандр. Теперь это кредо было частью его наследия наряду со многими другими идеями и потому нуждалось в защите.

Так с горечью и сожалением думал Барек Зитос, стоя на коленях перед саркофагом, в котором лежал Владыка Змиев.

— Его место — в земле, — раздался из теней глубокого склепа величественный голос. — Не в этой холодной позолоченной гробнице.

Только один мемориальный огонь горестно дрожал, нарушая тьму. Лучистый свет обрисовывал края золотого саркофага и выхватывал из темноты скорбное лицо Зитоса.

— Примарх в гробу под крепостью Геры… — тихо проговорил Зитос посетителю, запинаясь от горя. — В это даже верится с трудом.

Не так давно он заявлял лорду Жиллиману о своей вере в то, что Вулкан жив, и набрасывался на любого, кто осмеливался утверждать обратное. Горькая ирония заключалась в том, что их отец действительно пережил Резню при высадке, но пал убитый ассасином на дружественной, казалось бы, территории.

Для Зитоса преданность была воздухом, и добровольно отказаться от нее было не проще, чем отказаться от дыхания, но судьба Вулкана и предательская ситуация на Макрагге, глубоко его ранили.

— Будем надеяться, что других не появится, — сказал посетитель, опускаясь на колени рядом с Зитосом.

— Почему мы до сих пор здесь, Вар’кир? — спросил Зитос.

Фест Вар’кир ответил не сразу. Сперва он почтительно склонил голову перед выставленным для прощания с примархом и тихо произнес несколько слов Прометеева ритуала.

— А как ты предлагаешь улететь, Зитос? — прозвучал его голос, похожий на треск пергамента. — Лорд Макрагга запретил уезжать, пока бушует Гибельный шторм.

— Излишне поэтичное и грозное определение, ты не находишь?

— Какое? «Гибельный»? — уточнил Вар’кир.

В отличие от Зитоса, облаченного в драконий зеленый цвет Саламандр, Вар’кир был полностью в черном, как требовал сан капеллана. Ему нередко приходилось напоминать Зитосу, что не траур заставляет его носить черное, а призвание, в эти темные времена важное как никогда.

Не только телу, но и духу едва родившегося Империума нанесли рану, развязав теологическую войну душ.

Он ведь поверг нас на колени, — заметил Вар’кир. — По крайней мере, на время.

Зитос с почтением относился к этому святому залу, несмотря на всю его пустую роскошь, но не удержался и ответил с бессильной злостью в голосе:

— И как же мы поднимемся? Наш отец вернулся к легиону, стоявшему на грани самоуничтожения. Как избежать этой судьбы теперь, когда его нет с нами?