Читать книгу - "Кремль 2222. Царицыно - Дмитрий Дашко"

– Понятия не имею. Наверное, бизнесмен, – предположил я, вспомнив холёный внешний вид и дорогую машину покойника.

– Бизнесмен, – согласился следователь. – Владелец заводов, газет, пароходов. Создатель благотворительного фонда для детей-сирот, меценат и прочая-прочая-прочая… В общем, почти святой, и нимб ему сейчас ой как к лицу. А теперь я поделюсь с вами кое-какой информацией, и, если у вас есть голова на плечах (а она вроде имеется), то поймёте, что к чему.

Он наклонился и произнёс полушёпотом:

– Коллегам из наркополиции Алтаев известен как криминальный авторитет по прозвищу Багажник. Когда-то крышевал ларьки и проституток, потом серьёзно поднялся и стал курировать один из участков наркотрафика.

Я хмыкнул.

– При этом, – доверительно добавил Шалашов, – все заведённые против него дела самым мистическим образом рассыпались, и сей гражданин считается абсолютно чистым перед лицом закона. Всё, что я вам сейчас рассказал, не более чем подозрения, не подтверждённые доказательствами.

Он закинул ногу за ногу и внимательно посмотрел на меня:

– Догадываетесь, к чему я веду?

– Приблизительно. Хотите сказать, что люди Алтаева собираются отомстить за смерть босса?

Следователь кивнул.

– Да. За вашу голову уже объявлена награда. Думаю, попытаются убить уже в СИЗО. Только не надо храбриться. Каким бы героем и мастером рукопашного боя вы ни были, всё равно невозможно не спать неделями и постоянно оглядываться. Рано или поздно до вас доберутся. А уж как это будет обстряпано: под самоубийство или несчастный случай – не знаю. У блатного люда хорошая фантазия.

– Спасибо, – мрачно протянул я. – Второе «приятное» известие за сегодня. Может мне тогда проще здесь самоудавиться? И никаких проблем – ни вам, ни людям Алтаева.

– А чего вы хотели от меня услышать, Долганов? Я и так делаю, что могу, и то исключительно из чувства личной симпатии. Будь на вашем месте кто-то другой, я бы плюнул и позволил событиям идти своим чередом. Надеюсь, это понятно?

Он снова бросил взгляд на часы, но мне показалось, что за этим движением стоит что-то иное. Следователь явно не договаривал, и я решил вывести его на откровенность.

– Евгений Васильевич, вы ведь сюда не только ради этого разговора со мной пришли… Ведь есть что-то ещё, – предположил я.

– В точку, – признал он. – В общем, собираюсь предложить вам новую жизнь.

– Простите? – удивлённо вскинул подбородок я.

– Вы не ослышались. Я говорю о жизни с чистого листа: новые паспорт и биография, материальная стипендия, ну и другие полезные вещи. При этом Игорь Долганов исчезнет для всех раз и навсегда.

– Стойте! – тихо произнёс я. – Такими вещами не разбрасываются просто так. За всё нужно платить. Надеюсь, вы не предлагаете мне замочить президента США или что-то другое в том же духе?

– А вот тут не попали, Игорь Николаевич. Для подобных операций нужны спецы иного калибра, куда крупнее вашего, уж извините… Я же предлагаю вам поработать во благо российской науки. Вам сделают предложение, от которого вы не сможете отказаться. Рискованное и даже очень, но… это тот случай, когда овчинка выделки стоит. Что скажете? – Он вперил меня пристальный взгляд, усиленный линзой очков.

– Так сразу? – удивился я. – Могу я сначала узнать хоть какие-то детали?

– Разумеется. С ними вас познакомит другой человек. Специалист той самой отрасли, которая так нуждается в вашем добровольном согласии. Он будет завтра. И зовут его Сергеев Иван Петрович, ну да он сам представится. Отведённые мне пятнадцать минут, увы, подошли к концу, – произнёс он, вставая. – Верю, что примите правильное решение, Игорь Николаевич.

– Мне нечего терять, – горько усмехнулся я.

– Вот и отлично. Ах да, – следователь сделал вид, что только что вспомнил. – Мне несколько раз звонила ваша супруга, Ирина. Просила разрешения навестить вас. Что скажете?

– Не надо, – попросил я.

– Воля ваша. До свидания, Игорь Николаевич! И да: настоятельно прошу никому не рассказывать об этой части нашей беседы. По-моему, это в ваших же интересах.

– Само собой, Евгений Васильевич.

– Рад, что мы поняли с вами друг друга.

Он вышел из палаты, а я обессилено откинулся на подушку.