Читать книгу - "Битвы волков - Александр Афанасьев"

В казарме проблем – банный день!

Промокла тетрадь.

Я знаю – зачем

Иду по земле…

Мне будет легко

Улетать…

Привычно настраиваю себя на работу… легко не будет, но легких путей мы и не ищем…

Левой рукой – дверь, правой – передачу, я уже в машине. Поправляю зеркало заднего вида, чтобы видеть, что происходит сзади. Вижу Ваху – он идет быстро, но не бежит. Эти – за ним, расстояние метров двадцать, уже не скрываются…

Кто они такие? Один еще может сойти за местного, но второй точно нет, несмотря на ваххабитскую бородку. И не похожи они на топтунов… вот хоть убей – непохожи. Особенно тот, первый. Ему за сорок, а здесь на Кавказе – культ старших никуда не делся. Если он имеет какое-то отношение к бандформированиям, он давно был бы амиром.

Стоп. Что за идиотизм, какие бандформирования? Там нет никого практически, кто был бы за сорок, очень немного тех, кому за тридцать – боевики долго не живут. Ну какие это боевики…

Тогда кто это?

Перед самой машиной Ваха вдруг срывается на бег. Я едва успеваю разблокировать двери – их надо разблокировать в самый последний момент, ибо нехрен. Эти тоже бегут, я трогаю машину… пока медленно… Ваха каким-то чудом открывает дверь, падает… и тут я даю газ. Боевики не успевают самую малость…

– Перебирайся вперед!

Бросаю взгляд в зеркало… ни у одного не видно оружия, один что-то говорит то ли по рации, то ли по сотовому. Менты? Да и на ментов не похоже – у мента к этому времени подошла бы выслуга. Тогда кто они и какого хрена происходит?

– Кто это?

– С лагеря!

– Какого лагеря?

Мы поворачиваем… внутридворовая дорога через проезд ведет на улицу, и я неправдоподобно четко вижу в притемненном лобовом стекле (максимум пятнадцать процентов, все по закону) человека в куртке с капюшоном и сумке на плече – он стоит в стрелковой стойке и целится в машину из штурмовой винтовки.

В меня. По водителю. Я даже вижу, как он держит винтовку – полным хватом за цевье, как учит Крис Коста[7].

Пригнуться не успеваю – первые пули попадают в лобовое стекло, но я почему-то не чувствую боли, сознание мое не меркнет. Очередь проходится по всему стеклу а дальше мощный, 3,5-литровый двигатель проносит нас мимо стрелка – и мы каким то чудом оказываемся на улице. И каким-то чудом проскакиваем ее, только немного ударив кого-то. А менты сзади даже не пошевелились… хотя тут все ездят, как безумные…

Лобовое стекло побито. Ветер и пыль рвутся в дыры, в салон машины, бьют по глазам, но мы живы, мы каким-то чудом целы.

– Ваха? Цел?!

Я поворачиваюсь и вижу, как Ваха, белый как мел, медленно клонится вперед…

В Дагестане пулевое ранение – обычное дело, и способы вылечить его существуют самые разные…

Врач «Скорой», которого я знал, жил тут совсем недалеко, в обычной квартире обычной пятиэтажки. Район был тоже самый обычный для Махачкалы – грязища, в хлам убитые «шестерки» и новые «Приоры» с «Вестами», шаркающие днищем по разбитым махачкалинским дорогам. Какая-то база, обнесенная забором, у подъезда на корточках, как уголовники, сидят местные «мэны», уткнулись в свои мобилы и что-то смотрят. На заборе надпись баллончиком – «Сестра, покройся ради Аллаха» – значит, и ваххабнутые тут есть. Покройся – это про ношение хиджаба, тема закрывать или нет свою жену, сестру, невесту – одна из самых популярных в местных соцсетях, срачу на эту тему уже несколько лет. Привычный для любого постсоветского человека облик пятиэтажки едва узнаваем из-за различных пристроев к ней, один вон – шестым этажом пристроил что-то вроде мансарды и крышу пробил, другой на первом этаже пристроил гараж и еще одну комнату. Короче, проблема нехватки жилплощади успешно решается собственными силами…

Отморозки на машину мою посмотрели с любопытством, машина все-таки чужая, и лобовое прострелено, но подходить и начинать знакомиться (брат, какая у тя селуха?) не стали. И правильно сделали – я ни хрена не расположен к общению.

Вспомнил телефон – у меня ни одной записи в мобиле, я все помню наизусть.

Ответили.

– Алимхан?

– Кто это?

– Салам, дорогой. Это Искандер. Помощь нужна.

– Ты где?

– Здесь, у тебя под окнами. На тачке…

– Сейчас?

– Сейчас, дорогой. Сейчас. Спускайся.

Алимхан лечил и оперировал в своем гараже, переделанном под подпольную операционную. Гараж был неподалеку отсюда, двухэтажный. Он меня знал и знал хорошо – я ему помогал кое-что достать. Например, целокс – это такая штука, сыпанешь в рану, и тотчас формируется кровяной сгусток, кровь останавливается. Он американский и дорогой, зараза, но жизнь по-любому дороже. Еще я доставал для него другие ништяки типа армейских турникетов или израильских перевязочных пакетов. Так что Алимхан имел все основания считать себя мне обязанным, а здесь это немало.

Пока Алимхан занимался Вахой, я осмотрел машину и себя, пытаясь понять, что нахрен произошло. Тот, кто стрелял, был профессионалом – первый выстрел по водителю, чтобы остановить машину, потом – по пассажиру. Но он просчитался, и вот где. У него был не Калашников – а короткий карабин «ar-15» калибра 5.56 и, скорее всего, с глушителем. И скорее всего, он стрелял тяжелыми гражданскими охотничьими патронами, потому что они тяжелые и лучше подходят для стрельбы с глушителем. Пять и пятьдесят шесть – по целям за препятствиями работает хуже советского «калаша», а тут столкнулось все вместе – короткий ствол, слабый и медленный патрон, глушитель (а у него был глушитель), наклоненное под углом закаленное и еще усиленное лобовое стекло – короче говоря, предназначенная мне пуля просто развалилась на осколки и особого вреда мне не принесла. А вот Вахе попало здорово… я засыпал раны целоксом, но мне сильно не нравилось, что он потерял сознание. Особо серьезных ранений у него не было – ранение в плечо, но я остановил кровь, и голову осколками порезало…

И все-таки что за уроды это были? Совсем не похоже на местных архаровцев – как они так быстро успели перекрыть двор и поставить на выходе из него стрелка. Стрелка с автоматической винтовкой! Это могло значить только одно – они перекрыли целый район, пытаясь выследить Ваху и его контакт со мной. Делать такое в Махачкале, городе, где спецназ оказывается на месте за пятнадцать – двадцать минут, я бы постремался…

И вообще что это за обострения такие?

Вопрос – что делать дальше. То, что эти уроды не из бандподполья – это девяносто девять процентов. На ментов тоже не похожи. Тогда кто это, на хрен?

– Саша…

Здесь у меня два имени – Саша и Искандер. Зовите, как хотите…

Я захожу. Ваха лежит на операционном столе, бледный как мел.

– Что с ним?

– Ему пуля в голову попала, – Алимхан моет руки, голова Вахи перебинтована полностью, – его в нейрохирургию надо. На коленке это не вылечишь.