Читать книгу - "Миллион открытых дверей - Джон Барнс"

Справа от нас блестели трубопроводы и сверкали ледники, а слева тянулись равнины до самой речной долины. Противоположный берег представлял собой неприступную скальную стену.

Мы надели очки-бинокли и навели на резкость.

— Вон там, — взволнованно проговорил Аймерик, — у того крутого поворота…

Я перевел взгляд в ту сторону. Далеко внизу, у кромки воды расположились несколько сотен орок-де-меров.

Прямо у меня на глазах они неожиданно начали нырять в реку, убирая ноги. При этом головы их почти целиком исчезали под водой, а потом они плыли ровно и плавно, постепенно выпуская ласты. Из-за того что столько крупных животных одновременно оказалось в реке, уровень воды в ней поднялся почти до обычной для этого времени года отметки.

Но все-таки этого было недостаточно.

— Посмотрите туда, ниже по течению, — ахнула Гарсенда.

Там река текла широко, но было мелко, и барахталось не менее тысячи орок-де-меров. Те из них, кому больше повезло, оказавшиеся с краю, распрямляли ноги и сбегали к более глубоким участкам ниже по течению, а те, что оказались посередине, безнадежно тонули. Некоторые уже успели захлебнуться и образовали непреодолимое препятствие на пути у других своих собратьев.

— Что же с ними будет? — шепотом спросила у меня Гарсенда.

— Те, кому повезет, утонут. Слабые будут голодать и умрут от истощения. А через пару недель, самое большее, пожары прикончат остальных.

Она могла бы и не спрашивать. Небо от дыма уже стало красно-коричневым.

— Лучше бы мы этого не видели, — жалобно проговорила Гарсенда.

Я тоже так думал, потому обнял ее, сожалея о том, что произнес такие жестокие слова. Прядь волос над ухом Гарсенды откинулась назад, и в глаза мне бросились две свежие царапинки. Только я собрался спросить у нее, откуда они взялись, как меня отвлекли Аймерик и Биерис.

Они тоже смотрели на обреченное стадо орок-де-меров, застыв, точно статуи. Лица их покрывала мелкая пыль. По ней бежали бледные полоски — струйки слез.

Я перевел взгляд на равнины, на речную долину, почувствовал тепло тела прижавшейся ко мне Гарсенды и ощутил бренность наших жалких жизней на фоне происходившей раз в год смерти целого материка. Я уже вознамерился было завести песню об ужасе и величии всего на свете, когда вдруг все мы вздрогнули, услышав, оглушительный грохот позади.

На ровную площадку за башней опускался спасательный модуль. Какой-то компьютер-бюрократ решил, что мы подвергаем себя слишком большой опасности, и отправил его за нами.

Мы поспешили спуститься с башни. Не стоит отказываться от собственного спасения — это, помимо всего прочего, неприлично. А когда мы бежали к спасательному модулю, мы видели впереди, на горизонте, пламя и дым. Запертым на мелководье орок-де-мерам грозила не смерть от голода. Они должны были сгореть заживо.

Войдя в люк спрингер-камеры спасательного модуля, мы оказались в огромном гулком прохладном терминале центральной спасательной станции.

Судя по тому, как много здесь скопилось народа, одетого по-походному, пожары бушевали по всему Терросту. Некоторые были в альпинистском снаряжении, одна парочка — в купальных костюмах, а завершал процессию злющий-презлющий аквалангист.

— Удивительно, — произнес я насмешливо. На самом деле, мне очень хотелось поглазеть на пожарища — ну хотя бы немножко, до того, как компьютер озаботился нашим спасением. Можно было не сомневаться: если бы я накатал жалобу, мне бы выплатили денежную компенсацию. Вот только зрелища пожарищ мне никто бы не вернул. — Это здание возвели всего через шесть стандартных лет после того, как мы обзавелись спрингерами, а оно уже стало самой уродливой постройкой на Уилсоне.

Гарсенда хихикнула и, остановившись, наклонилась и что-то подобрала с пола — какой-то странный предмет; металлический шарик, из которого торчали шипы разной длины.

— Что это такое? — поинтересовался я.

— Ничего особенного. Сережка, — ответила она и положила ее мне на ладонь. Сережка противно кололась. Ее шипы были острыми, как иголки.

Это почему-то тоже показалось мне странным. До сих пор мне еще не встречался никто, у кого были бы проколоты уши.

Тем более странным было то, что она мне никогда об этом не говорила. А считается, что твоя entendedora должна рассказывать тебе положительно обо всем. Штуковинка, лежащая у меня на ладони, больше смахивала на крошечное оружие или на орудие пытки. Ничего в ней не было традиционного и стильного. Примитивная, даже грубая…

— Смотрите, — сказал Аймерик. — Через шесть минут спрингер доставит нас на главную станцию в Квартьер де Джовентс. — Он указал на табло. — Там написано, что нам нужно идти к седьмому выходу. Это где?

Биерис взглянула на одну из многочисленных схем и фыркнула:

— На другом конце терминала. Лучше бегом.

Мы так и сделали и еле успели. После всего, что мы пережили, мне хотелось, чтобы Гарсенда пошла со мной ко мне домой, но она сказала, что у нее есть дела. Я провожал ее взглядом, пока она не свернула за угол. Ее черные волосы, схваченные в «конский хвост», развевались у нее за спиной, задевая длинную пышную юбку. В голове у меня начала рождаться песенка, и я поспешил наверх, чтобы успеть записать первые строчки.

* * *

Непонятно почему вечером мы все вчетвером оказались в заведении у Пертца, да еще и Маркабру с Исо пришли. Прошло тридцать суток — то есть около двадцати пяти стандартных дней, с того вечера, когда погиб Рембо.

— По прогнозу Тьма начнется через неделю, — сообщил Маркабру и поднял стакан, сказав:

— Рембо: que valor, que enseingnamen, que merce.

Мы все выпили за Рембо, а я в который раз пожалел о том, что во мне уже нет его псипикса — ведь тогда все это попало бы к нему в мемоблок и хранилось бы там до тех пор, пока технари не придумали бы, как его оживить.

Янтарный свет ламп резал глаза — так бывает, когда смотришь видюшку про приключения в системе звезды типа G. Большинство оккитанцев у себя дома настраивают лампы так, чтобы они давали красноватый свет — такой же, как снаружи, но старина Пертц был дальтоником и оттенки цветов различал плоховато — по крайней мере сам он так говорил.

— Пусть сдохнут все межзвездники, — сказал Маркабру. — После стольких столетий изоляции, когда начинается самая грандиозная авантюра всех времен и народов, когда Тысяча Цивилизаций вдруг снова объединились, единственное, что приходит на ум юным оккитанцам, — так это вырядиться, как жалкие клерки с Земли, напрочь забыть о собственной культуре и истории и начать подражать всему тому омерзительному, что берет начало на Земле… А знаешь ли ты, Жиро, что тот ублюдок, которого ты кокнул, был самым выдающимся творцом в своей шайке?

— Это в какой же такой области?

— А он снял пару сотен полнометражных порнографических видюшек да еще с десяток короткометражек. Во всех фильмах главный герой — он сам и занимается тем, что избивает и насилует юных девушек. Это у них сейчас мода такая. Парни межзвездники водят своих девиц на поводках или заставляют их носить острые побрякушки, которые в кровь царапают кожу.