Читать книгу - "Зверогон - Лариса Петровичева"

видите. Ничего страшного. Если вы лояльны, не агрессивны, не угрожаете – вас выпустят в мир.

Арина посмотрела на него с нескрываемым сомнением. Не поверила ни единому слову.

Пришел ответ. Филин открыл письмо, кивнул, увидев подтверждение запроса, и поднялся из-за стола. Надо было съездить к Белле – узнать результаты вскрытия.

– В моргах бывали? Мертвых боитесь?

Девушка сдержанно кивнула.

– Бывала. Боюсь.

– Тогда посидите в коридоре, – Филин улыбнулся, понимая, что его улыбка выглядит скорее пугающе, чем мило, но Арина встала и кивнула.

– Хорошо.

Филин машинально отметил новые детали, которых не увидел прежде: царапины на руках – дома есть кошка; губы искусаны – хронический стресс; выглянувшая лямка бюстгальтера – неновая. Арина шмыгнула носом, вдруг сделавшись маленькой и слабой, и с искренней печалью, такой, что у Филина сжало сердце, сказала:

– Влад, я… Я правда никому не угрожаю. Ничего плохого не хочу. И… верю. Вам – я верю. Пожалуйста, не отдавайте меня никому.

Слова были как прикосновение ледяными пальцами к затылку. Однажды его просили о том же самом – и Влад пообещал, и не смог сдержать обещание.

Он кивнул. Надо быть уверенным и сильным – как всегда.

– Все будет хорошо, – твердо откликнулся Филин, хотя сам себе не верил. Хорошо бывает только в сказках. В жизни случается по-всякому. – Я не дам вас в обиду. И мы найдем способ вернуть вас домой. Он должен быть.

До стоянки они шли молча; когда Филин сел за руль своего внедорожника, то Арина призналась, пристегивая ремень безопасности:

– Честно говоря, мне некуда идти в моем мире. Мама меня прокляла. Выгнала из дому, в чем я была.

Она искренне старалась говорить ровно и уверенно, голос не дрожал, но Филин чувствовал трепет ее души. Горе, которое она до сих пор пыталась принять. Сжиться с ним.

– А учеба? – спросил Филин, выезжая со стоянки. – Вы же хотите потом как-то работать, жизнь строить?

Арина кивнула. Некоторое время она молча смотрела на дорогу, а потом вдруг содрогнулась всем телом и сказала:

– У нас такой же памятник Успенскому. В точности. Работа Церетели.

Когда Филин пытался представить, что сейчас творилось в голове и душе ее новой знакомой, то ему делалось жутко. Холодно и жутко.

– А памятник теще есть? – поинтересовался он.

Арина утвердительно качнула головой. Медленно-медленно, словно ее тянули за ниточку. Памятником теще называли огромного ти-рекса, стоящего у городского зоопарка, по праздникам его наряжали в разные костюмы, и в детстве Влад думал, что это чья-то Тень: убежала от хозяина, застыла на постаменте, весело скалит зубы.

Потом он узнал, что Теней-динозавров не бывает.

– У меня нет такого опыта, – произнес Влад. – Но я понимаю, что вам сейчас тяжело. Просто давайте так: поможем друг другу. Я вам, а вы мне.

Арина недоверчиво посмотрела на него, но за этой недоверчивостью сверкнула надежда.

– Я должен убедиться, что вы для нас не опасны, – продолжал Филин. – После этого вас легализуют в нашем мире, если вы не хотите искать способ вернуться в свой. Хотите – получайте высшее образование. Не хотите – есть много работ, где оно не нужно. Но я вас поддержу. Не оставлю. А взамен вы будете помогать мне в работе. Согласны?

Арина понимала, что это в каком-то смысле ловля на живца, с учетом того, что говорила Белла. Но лишь кивнула.

Конечно, она была согласна.

Рудковский из Отдела К позвонил, когда они почти подъехали к зданию судебно-медицинской экспертизы Турьевска, и заговорил так, что Филин сразу же вспомнил, какая у него Тень. Варан – жирный, ленивый, но готовый в любую минуту молниеносно броситься на жертву. Рудковский был такой же: высоченный, жирный и при этом подвижный, словно ртуть.

Звонок был по громкой связи: услышав Рудковского, Арина вжалась в кресло. Все сияние в ее глазах, которое появилось, когда Филин говорил о будущем, растаяло без следа.

– Ну что? – спросил Рудковский без приветствий. – Кадин в отпуске, а его зам подписывает все не глядя, и ты этим воспользовался?

Филин устало вздохнул.

– Право имел. Право реализовал. Напомни, сколько раз вас уже закрывали за ненадобностью? А ваши обязанности перекладывали на нас?

Из динамика донеслось хищное шипение. Филин решил списать это на помехи, а не на истинный голос Рудковского.

– Я понимаю, что ты имеешь бонусы после определенных обстоятельств. Можешь творить, что хочешь. Но вседозволенность не означает неприкосновенность. Ты это понимаешь?

Филин улыбнулся.

– Понимаю. Я присмотрю за своим новым гражданским консультантом. А ты присмотришь за нами, так и победим. Договорились?

***

После осмотра и анализов Арина не пошла с Филиным в секционный зал, где работала Белла: осталась в коридоре, опустилась на скамью, вытянув ноги.

Этот мир был почти таким же, как ее родной – поэтому различия хлестали наотмашь, вышибая дух. Стоило Арине чуточку расслабиться, как в глаза бросалось новое различие, напоминая: ты не дома.

Турьевский магазинчик косметики на Советской назывался “Семь ступенек”, а здешний его двойник – “Семь ступеней”. Громада торгового центра возле главной площади была украшена вывеской “Н-Видео”, и разница заставила Арину крепче сжимать кулаки.

У Филина были светло-голубые глаза, легкая рыжеватая щетина на впалых щеках и ни единой причины жалеть Арину. Однако он жалел, от него веяло спокойствием и чем-то очень уверенным, почти непрошибаемым. Арина смотрела слишком много фильмов и читала слишком много книг, чтобы понимать: гостью из другого мира распустят на ленточки, но не разрешат просто так гулять по улицам.

Шипение из телефона это только подтвердило.

Филин все не выходил – Арина слышала его негромкий голос и такие же тихие, неразборчивые ответы Беллы. Она откинулась на спинку скамьи, прикрыла глаза; интересно, будет ли мать ее искать? Куда они потом пойдут с Филиным? Где она проведет ночь – с кем, понятно, вряд ли Влад будет возиться с ней по доброте душевной.

Павел бы точно не возился. Он всегда говорил, что делать что-то просто так, без оплаты и отдачи, значит быть лохом. Бесплатно только сыр в мышеловке, а люди не мыши, должны понимать цену вещам и делам. Даже для друзей не стоит быть бескорыстным – сегодня кент, а завтра мент – а уж тем более для баб.

Баба должна платить. Всегда, везде, что бы ни случилось. Они же не дуры, прекрасно понимают правила игры. Все рыцари вымерли еще в средние века, а если мужик тратит на баб время или деньги, то это инвестиция, которая требует окупаемости. Павел однажды со смехом рассказывал, как отбил девушку от каких-то парней