Читать книгу - "Заворг. Назад в СССР. - Михаил Васильевич Шелест"

всей плавбазе. Уголовный, между прочим, авторитет. Мостовой был родом из Ростова и имел недавно погашенную судимость.

Справа от входа стоял железный стол – верстак, а за диваном и за табуретом по обе стоны стояли железные полки с разным инструментом и запчастями, возвышавшиеся почти до самого потолка – метра на четыре.

Увидев меня, Сергей сел, сбросив ноги в сапогах на палубу и убрав подстеленную под сапоги тряпку. Он был «жутким» аккуратистом. Всегда был одет в чистую робу, брал грязные пальчиками, причём его мизинцы при этом оттопыривались так, что выгибались назад. Распальцовкой он обладал, да. Поначалу грузил меня «блатными делами», но я его переборол. Или он сдался? Поддался, скорее.

- Михал Васильевич! Присаживайтесь.

Мостовой был всегда ко мне уважителен. Кхм! Сейчас всегда, но поначалу… Тоже, но издевался. Кхе-кхе… У этого «я» такие психологические «баталии» вспоминались, что, ого-го.

- Что-то вы припозднились. Вячеслав Сергеевич возмущён был донельзя. Завтра обязательно доложит на разводе, что вы опоздали.

- У «нас» со сменщиком тёрки? – удивился я и усмехнулся. – Так это для нас естественная среда обитания.

Мне почему-то даже повеселело.

Я внимательно осмотрел помещение.

- Что это вы, Михал Васильевич, - настороженно пробасил Мостовой и нахмурился, - словно в первый раз всё видите. У нас же приготовления к торжественному событию? Мы правильно понимаем?

Он переглянулся с Панниным.

- Ты про мой день рождения? – спросил я и вздохнул. – Естественно. Надо прилов прошерстить на тему осьминогов, крабов.

- Вы там самогоночку не выпили ещё?

- Как можно, Сергей Викторович? Вы же знаете, что в меня в одного не лезет.

- Зато не в «одного», влазит - будь здоров. А напарник ваш? Не подменил самогон водой?

- Горбачёв, что ли? Он же вообще не пьёт.

- Не пьёт только филин, и то, потому, что магазины ночью закрыты, - буркнул Панин. – Ревизию надо бы сделать и пробу снять.

- Не ребята, - покрутил я головой и улыбаясь. – Если бы я оставил банки здесь, то вы бы пробу стали снимать ещё неделю назад. И ничего бы не осталось.

- Михал Васильевич! Вы жестокосердный начальник. Нам же знать, что оно есть, невыносимо для сердца и для души. Надо бы снять пробу. Мы же его так и не распробовали.

- Распробуете ещё. Вам три литра на двоих выходит.

- Это вы всех своих гостей посчитали? – озабочено спросил Панин. – Ну к чему так много иметь друзей? Лезгин каких-то… Их то зачем?

- Не их, а его. Бригадира нашего. Он меня на своё домашнее вино приглашал. Ему из дома в грелке присылали.

- Представляю, какое там было вино, - скривился Мостовой.

- Ну, да… С вкусом грелки, ха-ха, - хохотнул я. – Но меня убеждали, что это вкус их гор.

- Ага. Нефти, - хохотнул Мостовой. – Э-э-э-х… Там бы вина попить. Или на худой конец в Крыму…

Он мечтательно закатил глаза…

- Пива бы сейчас. Даже того, которое привёз Василич, в ноябре, сейчас бы выпил.

- Да и выпили, ха-ха! Молодец, Михал Василич, уважил тогда коллектив. Зауважали… Э-э-э… В смысле, ещё больше зауважали.

Я отмахнулся, снова и снова удивляясь, как моя матрица вживается в новый образ.

- Где журнал?

Мостовой двумя мальцами взял с полки над его левым плечом вахтенный журнал и передал мне.

- Та-а-а-к… Обслуживание работающих механизмов. Ремонт редуктора зип… Ремонт ленты подающего конвейера номер один. Замена гидроцилиндра шкаф номер девятнадцать. Ремонт гидроцилиндра в зип. Ремонт насосной станции номер два. Да что это у них?

- Это у них Коля Галушка гонит, - сказал Витя Панин. – Сергеич же не вахтит, он у своей днём ночует. Вот Коля и пишет, нам в укор. Что мы бездельники. А у нас всё работает и ни одного ломанного редуктора в зипе.

- Сплюнь, Виктор Николаевич, - попросил я.

- Ты бригадира предупреди, раз уж на день рождения позвал, чтобы не ломали ничего ни сегодня ни завтра, ни, тем более послезавтра, - сказал Мостовой.

- Правильно, - кивнул головой Панин. – А то давно команду «газы» не отрабатывали.

- Логично! – кивнул я головой, посмотрев на висевшие противогазы. – Давненько не бегали затаив дыхание.

Промы, когда надоедало им работать, подставляли под кривой патрубок плиты морозильного шкафа лом и включали гидроцилиндры на опускание. Патрубок ломался и аммиак под давлением вырывался наружу. А мы, почуяв характерный «аромат» хватали противогазы и затаив дыхание бежали на выход из цеха. Ну или надевали противогазы и степенно покидали помещение цеха, попутно проверяя, не осталось ли кого из живых в каком-нибудь закутке… Обычно, промы выходили заранее, но бывало всякое. Лёху-фаршевика я вытаскивал на себе собственноручно.

Потом, когда помещение проветривалось, а это могло длиться часами, мы разобщали цилиндр и прижимную плиту, отсоединяли ломанную плиту, ставили новую. патрубок в судовых условиях не приваришь. Силумин, однако.

- И такая дребедень каждый день, - пробормотал я.

- Чего-чего? – переспросил Панин.

- Ничего, - покрутил я головой. – Нормально всё.

- Домой Василич хочет. Задолбали его моря, - хмыкнул Мостовой. – Совсем из конторы будет увольняться, как ведь Михал Василич?

-------------------------------------------------------------------------------------------

Глава 3

- Вам хорошо, у вас жёны морячки. А мне с кем свою делить прикажешь? У меня тётка родная пример. Дядя Саша в море деньгу зашибает, а дома Дядя Вася его детей воспитывает.

- Это так, да, - покивал головой Панин. – Да моя Верка какая мне жена? Никакая и не жена. Нет у меня жены настоящей. И дома на берегу нет. И у Верки нет.

- И сколько ты уже морячишь?

- Двадцать второй год пошёл. Десятый в очереди на квартиру стою, а они просто не строят дома и всё тут.

- В восемьдесят восьмом построят первый дом на Надибаидзе, а потом следом ещё три, - сказал не удержавшись я. – Длиннючих. В каждом по пять подъездов и девять этажей.

УПанина отпала челюсть.

- Почём знаешь?

- Когда в управлении был, подслушал разговор, - уверенно соврал я.

- Пять на четыре и на девять, - стал считать Виктор. – Это сто восемьдесят квартир, что ли?

- Ещё на четыре умножь.

- Бля! Дохрена. Не врёшь, Василич?

- Наш начальник никогда не врёт, - вставил Мостовой.

Я показал ему кулак. Был у