Читать книгу - "Иное начало - Серослав Амадайн"

пару кошек вальяжно прогуливались по крышам землянок. Даже собак не было! Это совсем не вязалось с моим пониманием хутора. Но вполне возможно на то были и свои причины. Кстати странно, что у Фелани не имелось никакого домашнего хозяйства!

«Может вегетарианка?»

По солнцу примерно прикинул, что сейчас время до полудня (если только здесь эта фишка работала как надо!), на большее моих познаний не хватало. Всякие там круги рисовать и палки на земле выкладывать я не стал, да и не знал как правильно надо.

«Однако же странно. По идее — деревенский народ должен суетиться по всякого рода хозяйственным делам, но никого невидно! А может это лишь мои домыслы и не более. Возможно праздник сегодня какой, или просто выходной у местных. Да и какие тут в принципе „хозяйства“ могут быть, в этой-то бедноте?!… Куда я попал и где мои вещи!?»

Позади снова скрипнула дверь и обернувшись я увидел Фелани с пустым ведром. Только сейчас обратил внимание что она прихрамывает немного на правую ногу.

«Ладно, сомнения прочь и все разборы оставим на потом. Она никак собралась за водой? Надо помочь. Заодно приведу мысли в порядок, а то адреналин уходит и наваливаются печальные думы о ТОЙ жизни. Да и посмотрим, на что способно сейчас моё новое тело.»

Улыбаясь как дебил, я молча протянул руку и взял ведро за верёвочную ручку. Оглянулся вокруг и не приметил ни колодца ни ручья. Фелани понимающе кивнула и жестом указала на дорогу в сторону реки.

— Понял, принял. — кивнул я и порысил вниз по широкой тропе, с осторожностью огибая промоины в грунте.

Порысил это конечно громко сказано, но с каждым шагом тело обретало уверенность, и меня уже не киляло из стороны в сторону.

Как оказалось колодец тут был один на всех, и находился он в центре деревни посреди (с натяжкой сказать) площади. Скорее даже вытоптанной площадке. Тут же отметил для себя, что нет ни одной торговой палатки. Ну хоть с чем-нибудь! Даже в самой захудалой деревне моего мира на таких вот площадках всё равно хоть что-то, кто-то, но продаёт. Ну, или как минимум на обмен выставляет. А тут глухо, как в танке!

Примитивный механизм колодца оказался настолько скрипучим, что я не переставая кривился от этих мерзких звуков пока тянул ведро на верёвке. Приходилось потрудиться, но я упёрто крутил рычаг, таща ведро наверх.

— Эйх! Ташта анун Янко!

Я чуть не обделался на месте, еле удержав рычаг! Резко повернувшись увидел старикана и девушку с ведром в тонких руках. Треклятый механизм скрипел так, что стадо коров могло подкрасться незаметно, не то что пара человек. Дедусь с девкой сдержанно поклонились, а старик хитро щурился посматривая на меня, то ли от солнца, то ли по жизни такой. Дед был на вид щуплый, старый и седой, в обносках. Впрочем, как и все местные здесь полагаю. Девахе, что с ним рядом стояла, лет пятнадцать по виду, и тоже кожа да кости. У неё была коса до пояса и прищуренный взгляд как у деда, один в один. Тоже красотой одеяний не сияла, но сарафан был почти новый по здешним меркам — всего две заплатки на нём.

— Янко! — я ткнул себе в грудь кивая им. — Не понимаю я по вашему, дед! — я снова тыкнул пальцем, только теперь уже себе в голову. — Чуть не помер! А очнулся, и всё — ни единого слова на местном не помню.

Дед повернулся к внучке и давай с ней обсуждать что-то, частенько показывая на свою голову.

«Никак объясняет ей, что я умом тронулся и теперь несу околесицу на тарабарщине. Ну да, для вас русский не больше, чем набор звуков. Как в прочем и ваш для меня. Я ещё надеюсь, что всё это как-то разрулится в ближайшее время, а я вернусь туда, откуда прибыл, и мне не придётся учить этот лапотный язык. Но надежда тает с каждой секундой. Чует моё седалищное сердце, быстро обернуться не выйдет.»

Пока размышлял, своё ведро поднял наверх и поднатужившись снял с крюка. Сперва хотел было уходить, но взглянув на хлипкие руки, что в принципе у деда, что у девушки — молча взял у неё пустое ведро из рук и принялся снова крутить опостылевший своим скрипом рычаг.

Вдруг со стороны реки раздался затяжной звук!

Буууу!

«Никак в рог дуют? Слышал я такие. У одного корешка хобби было — сигнальные рога коллекционировать. Как накидаемся на очередном застолье, грамм эдак по пол литры, так округа на ушах стояла от наших посиделок с подуделками.»

Звук повторился снова.

«Да точно, в рог трубят!»

Дед жестом показал мне шевелить маслами. Я сперва начал беспокоиться, вдруг беда какая? Но на лицах старика и его спутницы особой тревоги не видно было, скорее нетерпение.

Хмыкнув, я напрягая все силы налёг на крутилку и вскоре поднял ведро со студёной водой. Не дожидаясь, девка быстренько сняла его с крюка и на подгибающихся ходулях засеменила прочь, плеская чересчур полным ведром. Дед коротко ещё раз поклонился, в знак благодарности видать, и поспешил за ней. То тут, то там стал появляться и остальной народ.

«А вот и люди! Может того и сидели по домам, что ждали сигнала? Интересно, что бы он значил? Надо поспешить к Фелани. Она наверняка в курсе происходящего.»

Пока шёл по дороге в гору, заприметил начавшуюся суету по деревне. Люди замечали меня, бредущего с ведром по дороге, некоторые улыбались и кланялись из далека, а потом торопились дальше. И не единого крика, плача или какого другого горестного вопля, знаменующего беду. Это явно была не паника, связанная с опасностью, а суета торопящихся по срочному делу людей.

Когда вывалив язык подошёл к дому, Фелани осторожно складывала пучки трав, корешков и прочей растительности, на раскинутый по земле кусок материи. Они, эти самые пучки, у неё кстати были развешаны везде где только можно, отчего в доме и во дворе стоял терпкий, густой аромат разнотравья.

Потом она сноровисто увязала тюк, связав четыре уголка ткани вместе, после чего жестом показала занести воду внутрь дома. Едва я вышел снова на улицу, Фелани ткнула пальцем в тюк и всё так же жестом показала следовать за ней.

«Хех! Уже напрягает прям как родного!»

Я и Фелани неторопясь шли к реке в жиденьком потоке местных, которые несли с собой кто что горазд, но в основном пушнину, выделанную кожу, вязанки сушёных грибов, сушёные фрукты, ягоды и прочую белиберду товарного вида.

Мы всё ближе подходили к реке и уже на околице села я увидел неподалеку от мельницы хлипенький причал, к которому подплывала покачиваясь на воде некая ладья. Ну, по крайней мере для меня — ладья, а на профессиональный взгляд, я фиг его знает как классифицируется эта посудина: большая лодка, длинной не меньше восьми — десяти метров, и шириной метра три, а то и больше, судя по выпуклым бортам в середине. В центре палубы высилась мачта с парусом. От макушки мачты на нос и корму (правда не понятно где что находится у этой посудины) идут растяжки из верёвок, плюс по две на борта. Понятно для чего — что бы мачту не ломило при ходе под парусом, да и нечто вроде шалаша сделать можно если вдруг что при непогоде. По бортам снаружи висели круглые щиты размалёванные разными цветами, но местами уже выцветшими от постоянного воздействия воды и солнца. Некоторые из щитов были изрядно побитые, с глубокими царапинами и зарубками по краям окантовки.

«Ох не просто ради красоты они там висят! Забавно, забавно…»

В сем плавсредстве находилось пятеро бородатых мужчин. Они хмуро взирали на собирающийся на берегу люд, восседая на мешках и ящиках, которыми лодка была загружена почти что до верху. Одеты они, как я сперва подумал, в основном в шкуры, но подойдя ближе увидел кое-где мелькающие подобия кожаных доспехов.

«И как только не упарились.»

Оружие имелось у каждого, но пресловутые мечи наблюдал только у двоих. Неясно только из какого металла оно было изготовлено, потому как незнакомцы носили их в коротких, но широких ножнах. У остальных видны были топоры, луки, кинжалы притороченные к поясам. Один держал