Читать книгу - "Закон «Бритвы» - Дмитрий Олегович Силлов"

При этом, помимо всего прочего, я прихватил с собой килограммовую банку тушенки, армейский сухпай и найденный на складе советский «ложковил» – складной нож, снабженный ложкой и вилкой и при этом разделяемый на три части. Удобная штука, когда жрать хочешь, точно стадо оголодавших пираний, и готов точить все что угодно, даже обивку сидений УАЗа. Правда, сейчас у меня была лучшая альтернатива, и я, разложив еду прямо на картонной упаковке сухпая, как на столе, молотил в три горла, чавкая и захлебываясь обильными слюнями.

Признаюсь, было неудобно, но я ничего не мог с собой поделать.

– Не стесняйся, – подбодрил меня Макаренко, когда автомобиль тронулся с места. – Это нормальная реакция организма на зашкаливающую регенерацию.

Стеснение сейчас было последним, о чем я мог думать. Очень быстро пустая банка из-под тушенки улетела за борт УАЗа, следом отправились остатки сухого пайка, которые невозможно было сожрать всухомятку. Животный голод немного отступил, и ко мне помаленьку вернулась способность соображать и оценивать ситуацию.

Между тем машина выехала за мощные стальные ворота Института, и я практически сразу разглядел тонущие в утренней дымке знакомые пулеметные вышки Кордона, по периметру огораживающего Чернобыльскую Зону, – Международный Институт исследования аномальных зон находился неподалеку от объекта изучения.

Я бросил взгляд на американские тактические часы, которыми меня тоже снабдили. Итак, на всё про всё у меня чуть больше двадцати трех часов. Что ж, придется поднапрячься. Сейчас задача уже не казалась мне невыполнимой – в теле бурлила дурная энергия, словно в ядерном реакторе…

– Не обольщайся, – сказал Макаренко, заметив мое состояние. – Эффект временный. Думаю, часов через десять начнется спад действия «марганцовки», так что чем быстрее ты вернешься в Институт, тем для тебя лучше.

Я посмотрел на агента таинственной группы «К».

– Что мне еще надо знать?

Андрей криво усмехнулся.

– Не уверен, что это тебя подбодрит, но все же лучше тебе и правда знать, чем оставаться в неведении. Твои эксперименты со временем привлекли внимание не только нашей группы, аналоги которой есть во всех серьезных государствах мира. И, по нашим сведениям, их неслабо тряхнуло, когда ты принялся менять прошлое[2]. Конечно, согласно твоему желанию, Монумент откатил назад последствия той встряски, но даже самая могущественная аномалия Зоны не может на сто процентов вернуть все назад, как было. Потому первое: не удивляйся тому, что с существующей реальностью может быть что-то не так. И второе. Никакому правительству не понравится, что судьбой вверенного ему государства может вертеть, как захочет, какой-то сталкер-одиночка. Думаю, ты понял.

– Ага, – отозвался я. – Знаешь, мне не впервой отправлять на тот свет тех, кто пытается меня убить.

– Прозвучало самонадеянно, – сказал Макаренко. – Даже Легенды Зоны порой получают пулю в лоб и умирают, как самые обычные люди.

– Вряд ли кто-то сильно загрустит, если это произойдет со мной, – возразил я. – Скорее те, кто меня знал, вздохнут свободно. Да и мне не придется метаться по Зоне, как наскипидаренному коту, разыскивая Меченого. Так что в случае реализации твоего сценария всем будет только лучше.

– Мое дело предупредить, – пожал плечами Андрей Макаренко.

Счастье подобно солнцу. О нем не думаешь, его не замечаешь, пока оно светит тебе и греет тебя. Когда хорошо – вроде так и должно быть. И кажется, что теперь так и будет всегда…

Виктор шел по улице, стараясь дышать экономно – все-таки воздух в Токио совсем не такой, как в горах. Но кумитё[3] виднее, в какую из школ клана назначить инструктором мастера стихии Пустоты. И если раньше Виктор тренировал бойцов далеко отсюда, в традиционном додзё[4], то с недавних пор к его услугам был роскошный современный тренировочный зал, снабженный всем необходимым и занимавший целый этаж элитного небоскреба.

А еще с ним была дочь. Юки. То самое солнце, что согревало его с тех пор, как он нашел ее… Правда, Виктор никогда бы не признался в этом ни ей, ни даже себе. Юной девушке, воспитанной в древних традициях японских убийц-ниндзя, европейские слюнявые переживания так же чужды, как юбки, губная помада и залипание в сотовых телефонах с утра до вечера. У нее есть другое занятие – тренировки с утра до вечера. Так ее воспитывала покойная мать-куноити[5], так ее продолжает воспитывать отец, который за свои заслуги перед кланом Сумиёси-кай получил почетное прозвище Оми-но ками, что означает «дух провинции Оми».

Однако если целыми днями сидеть в додзё, пусть даже фантастически грамотно оборудованном, можно и рехнуться от однообразия. Потому Виктор взял себе за правило по вечерам прогуливаться по оживленным улицам Токио, где высоченные здания облеплены яркой, кричащей рекламой, потоки машин нескончаемы, словно бурные горные реки, а люди очень похожи друг на друга. Савельев неслабую часть своей жизни провел в Японии, но так и не смог избавиться от известного европейского стереотипа. Впрочем, японцы говорят, что гайдзины[6] тоже все на одно лицо, так что у европейцев и азиатов этот стереотип работает в обе стороны.

Несмотря на суету, царящую вокруг, Виктор отдыхал, перемещаясь в людских потоках. Чужие мысли и переживания, которые он ощущал на ментальном уровне, отвлекали его от постоянной напряженной работы, омывали, точно струи теплого летнего дождя, позволяли внутренне расслабиться перед тем, как снова с головой окунуться в работу. Мысли и эмоции людей, проходящих мимо, Савельев воспринимал именно так – как капли воды, что стекают с тела, смывая дорожную пыль, перед тем как упасть на асфальт. При этом ни ты не думаешь о них, ни они о тебе…

Хотя сегодня вдруг в сплошной стене таких вот равнодушных капель Виктор уловил изменение общей картины. Как если бы среди струй серого, монотонного, холодного дождя вдруг нашлась одна неестественно горячая капля, которая чувствительно обожгла висок.

Это было намерение.

Не внимание девушки, окинувшей оценивающим взглядом гайдзина с хорошей фигурой, угадывающейся под одеждой. Не хмурая, неприязненная реакция ее спутника, уловившего этот взгляд, которая не ощущается никак, ибо не несет реальной угрозы.

Это было другое.

Когда человек замыслил убийство, его намерение – это направленный сгусток энергии, максимально повышенное внимание к цели, особенно если убийца знает, что цель опасна. И за долю секунды до самого́ убийства даже нетренированный человек может почувствовать нечто, например беспричинно обернуться, сам не понимая, зачем это сделал, – и принять в лицо пулю, выпущенную в затылок.

Однако совсем иное дело, когда кто-то хочет убить человека, не просто прошедшего спецподготовку в секретной школе ниндзя, но и носящего в себе ками великого воина[7], жившего несколько веков назад…

За долю секунды Виктор все понял и все оценил. Убийца, засевший в невзрачной серой машине, припаркованной на другой стороне улицы,