Читать книгу - "Ритуалист. Том 1 - Павел Корнев"

И, будто мало того, слух об этом неординарном событии добрался до столицы, по пути успев обрасти множеством чудесных подробностей и деталей. Недалекие простецы на полном серьезе именовали схваченного некроманта героем и защитником отечества, а потому судебный процесс обещал выдаться не из простых. Я заранее сочувствовал местному магистру-управляющему и подозревал, что тот намеренно саботировал разбирательство и не отправлял своих людей на север, выжидая, пока утихнут пересуды. Похвальное благоразумие, да только архиепископ переиграл его, заручившись моим согласием помочь. А заодно вывел из-под удара собственных каноников, попросив о помощи братьев ордена Герхарда-чудотворца.

– Одного понять не могу, сеньор, – горько усмехнулся я. – Каким образом его высокопреосвященство сумел вовлечь в это дело орден? По вашим словам, чернь уже записала злополучного некроманта в герои, а герхардианцы всегда дорожили добрым отношением простецов. Если слова чернокнижника о причастности к ученому сословию не подтвердятся, именно ордену придется разбираться с ним, раз уж братья согласились составить мне компанию. И тогда обыватели смешают их с грязью.

Мой пожелавший остаться безымянным собеседник как-то странно глянул в ответ, отпил глёга и сказал:

– С недавних пор преследование ведьм и чернокнижников в герцогстве – исключительная прерогатива братьев-герхардианцев.

– О-о-о! – протянул я с нескрываемым удивлением. – Не знал!

– А что вы вообще знаете об истории этих земель? – не слишком-то вежливо поинтересовался дворянин.

– Немногое, – признал я и перечислил основные вехи местной государственности: – Изначально – северный форпост Полуденной империи, потом – западная провинция Фирлана, ныне – великое герцогство Сваами.

– Все так, – подтвердил посыльный архиепископа. – У самых влиятельных аристократических родов – имперские корни, капитал находится в руках фирланских купцов, а местные уроженцы никогда не имели ни денег, ни власти. Белоглазые, что с них взять…

Я не понял, к чему этот экскурс в историю, но все же кивнул. Посланник архиепископа удивлял меня все больше и больше. Он был далеко не так прост, как хотел казаться. Мало какой бретер, пусть даже и благородных кровей, способен к месту употребить слова «прерогатива» и «капитал». Да и на грудастую деваху он даже не посмотрел, хотя любой нормальный рубака раздел бы красотку взглядом, и хорошо, если только взглядом.

– Несколько лет назад его королевское высочество взял в жены принцессу из Майнрихта, а вместе с ней в Ольс прибыла многочисленная свита и несколько кузенов. Те, в свою очередь, выписали собственных приближенных. Равновесие нарушилось.

– Насколько мне доводилось слышать, позиции ордена Герхарда-чудотворца особенно сильны как раз в Майнрихте, – припомнил я, уловив ход мысли собеседника.

– Именно так. А теперь они чувствуют себя как дома и у нас, – подтвердил мою догадку дворянин и огладил черные усы. – Не всем это нравится. Далеко не всем…

Повисла многозначительная пауза. Посыльный архиепископа не дождался от меня никакой реакции и выложил на стол пухлый кошель.

– Для всех будет лучше, – вкрадчиво улыбнулся он, – если чернокнижник не сумеет доказать свою причастность к ученому сословию. Пусть даже и по чисто формальным причинам.

Кошель оказался на удивление увесистым, к тому же через тонкую холстину не выпирали грани и углы квадратных фердингов. Внутри было звонкое серебро, а никак не презренная медь. Архиепископ не поскупился и выделил мне куда больше средств, нежели могло потребоваться на поездку в Луксалу и обратный путь. Стоило бы порадоваться тому обстоятельству, что мое содействие оценено столь высоко, но радоваться тут было совершенно нечему: разница между выражением признательности и подкупом столь тонка, что иной раз ее и нет вовсе. Примерно как нет разницы между покровителем и хозяином.

Как бы то ни было, отказываться от денег я не стал. Убрал кошель и предупредил:

– Если кто-то из обвиненных в чернокнижии объявляет о прохождении университетского обучения, мой долг и долг моих коллег – подтвердить это заявление или опровергнуть его. Вселенская комиссия вне политики, сеньор. – Я обернулся и посмотрел на разносчицу, которая уже какое-то время маячила за моим плечом. – Чего тебе, дорогуша?

– Ваша похлебка и жаркое, – ответила рыжая деваха, устраивая поднос на краю стола.

Выставляя тарелку, она склонилась ко мне куда сильнее, чем требовалось, и у порученца архиепископа вырвался сухой смешок. Но отпускать замечаний о распущенности прислуги он не стал, вместо этого с нескрываемым сарказмом заметил:

– Отрадно видеть, что хоть кто-то в наше время столь серьезно относится к своему долгу, магистр. Ожидайте карету в пять утра.

В несколько длинных глотков дворянин допил остававшийся в кружке глёг, и тогда я с улыбкой произнес:

– И все же в этом деле у меня есть определенный интерес. Если чернокнижник окажется самозванцем, не придется возвращаться вместе с ним в столицу. Я со спокойной совестью смогу отправиться прямиком в Рёгенмар.

Мы обменялись с посыльным епископа понимающими взглядами, а настырная рыжая девица не утерпела и спросила:

– Желаете чего-нибудь еще?

– Нет. Иди, – отпустил я ее, а сам взял ложку и принюхался к похлебке. Пахло варево просто неописуемо.

Дворянин поднялся из-за стола, надел плащ и пристально глянул вслед рыжей девахе.

– Плоская как доска, а все туда же…

Я замер с поднесенной ко рту ложкой.

– Что, простите?

– Неужели не заметили? Эта белобрысая пигалица положила на вас глаз! Смех да и только!

Бросив ложку, я обернулся, но разносчица уже скрылась на кухне. Белобрысая пигалица? Плоская как доска? Святые небеса! А не лавандой ли от нее пахло?

Марта! Лесная ведьма выследила меня и опять забралась в голову!

– Мое почтение, – откланялся порученец архиепископа.

Я бездумно кивнул в ответ, негнущимися пальцами вытянул из-за пояса магический жезл, закрыл глаза и успокоил дыхание. Возможности ментального доминирования небезграничны. Медитация справится с наваждением, а истинное зрение проникнет через завесу морока. Наверное.

Вдох. Вдох. Еще один. Обеденная зала исказилась, постояльцы растворились, от них остались только зависшие в серой пелене эфирные тела. Я несколько раз моргнул, пытаясь совместить реальность с незримой стихией, но погрузился в транс слишком сильно, и сосредоточиться на окружающей действительности получилось далеко не сразу.

После я рывком поднялся из-за стола и двинулся на кухню. Пол мягко покачивался, а удары сердца заставляли окружающий мир двоиться и распадаться на фрагменты, но в итоге воля возобладала над колдовским талантом, две картинки в моей голове окончательно слились в единое целое. На ходу я кистевыми движениями вращал опущенный к полу жезл, разогревая эфир и сплетая невидимые нити обездвиживающего заклинания, но Марты на кухне не оказалось.