Читать книгу - ""Качай маятник"! Особист из будущего - Юрий Корчевский"

Через неделю после тренировки попал я в свою первую вылазку.

Вечером Кравцов объявил, что требуется «язык», желательно – офицер. Собрав разведгруппу, лейтенант сказал, что ввиду важности задания группу возглавит сам. «А еще в группе идут Семенов, Кацуба и… – лейтенант осмотрел взвод –…Колесников».

«Ну вот, – подумал я, – теперь успех нашего общего дела зависит и от моего участия. Это – мое первое испытание. И мне кажется, я готов к нему. Но как-то оно сложится?»

Мы начали собираться: проверили ножи, взяли немецкие автоматы. Попрыгали, чтобы проверить, не бренчит ли что-нибудь в карманах и подсумках. Старшине оставили документы, у кого были – награды и, закинув оружие за спину, вышли в траншею на передовой.

Нас встретил командир роты. С Кравцовым они явно были хорошо знакомы – похлопали друг друга по плечам, обменялись приветствиями.

– Кравцов, лучшего сапера даю, он проход сделает и – сразу назад.

– Только на обратном пути нас не подстрелите – бойцов предупреди. А если нас на нейтралке обнаружат, прикрой из пулемета.

– Ну, ни пуха ни пера.

– К черту!

Сапер оказался якутом или казахом – кто их в темноте разберет: глаза узкие, лицо смуглое, скуластое. Он бесшумно юркнул через бруствер, мы – за ним.

Огляделись. Впереди – ночная темень и тишина. В нашем окопчике мелькнул огонек: ясно – провожают нас взглядами бойцы лейтенанта, самокрутку кто-то закурил в кулачок – волнуются за нас.

Первые метров сто мы ползли быстро, а потом замерли на месте. Сапер осторожно щупом стал проверять землю. Мы медленно, цепочкой, один за другим продвигались за сапером. Проход был узким, отклонишься в сторону – можешь на мину нарваться.

Впереди раздался глухой выстрел, вверх полетела осветительная ракета. Все уткнулись носами в землю. Черт, как ярко и долго горит!

У меня по спине тек холодный пот. Было ощущение, что сейчас взгляды немецких наблюдателей обязательно наткнутся на меня, а потом – пулеметная очередь – и все, кранты. Однако ракета погасла, и мы поползли дальше.

Сапер ножницами перекусил колючую проволоку и отогнул ее концы в разные стороны.

– Ну, все, прощевайте, ребята, – прошептал он. – Удачи вам!

Группа поползла вперед, в проделанный проход, а са-

пер – к нашим позициям. Я ему по-хорошему позавидовал – он выполнил задачу и возвращался к своим.

Мы подобрались к немецким траншеям и замерли. За изгибом траншеи слышался разговор двух немцев – пулеметчиков или часовых.

Мы тихо перемахнули через траншею и поползли дальше. Здесь брать кого-то смысла нет: на первой линии передовой офицеры только младшие, да и то в блиндажах и, как правило, в окружении своих солдат.

Нам же надо было забраться поглубже в тыл.

Метров через сто или двести – ползком тяжело верно определить расстояние – мы перемахнули вторую линию траншеи. И – дальше, в глубину немецкой обороны. Потом уже встали, и перебежками – в немецкий тыл.

Мы подобрались к небольшому селу и залегли метрах в пятидесяти от ближайшего дома. Осматривались, оценивали обстановку. То, что в селе немцы – это точно: на улицах стояли машины и прохаживался часовой.

Лейтенант всмотрелся в светящийся фосфором циферблат часов.

– В двенадцать смена караула должна быть у них – у немцев с этим четко. Подождем еще с полчаса.

Время тянулось медленно.

Я толкнул Кравцова в плечо и шепнул на ухо:

– Смотри, в центре машина с рацией.

– С чего взял?

– Видишь, шесты по бокам бортов у крытой машины?

Кравцов долго всматривался в машины:

– Ну, вижу.

– Это антенны разборные, смекаешь?

– Офицер у рации должен быть?

– Точно.

– То, что нам и надо. Хлопцы, будем брать связиста. Только как его взять? С обеих сторон в избах – германцы.

Лейтенант задумался:

– Вот что. Кацуба, остаешься здесь, если неудача – прикроешь огнем. Остальные – за мной, попробуем с задов зайти, с огородов.

Мы обошли село и стали подбираться к облюбованной избе сзади. Собак опасаться не приходилось, немцы их отстреливали сразу.

Подобрались поближе ко двору, залегли. Во дворе избы на веревке болтался немецкий солдатский мундир.

Кравцов толкнул меня в бок, кивнув на мундир:

– Надевай, он только на тебя и налезет.

Конечно, в танкисты гренадеров богатырского роста не берут, а мундирчик был размера скромного.

Оглядываясь, я подобрался к веревке, перехватил левой рукой автомат, сорвал с веревки мундир и натянул его на себя. Мокрый, противный, чужим духом пахнет.

– Зайди в дом, притворись пьяным. И никакой стрельбы, только ножом. А уж мы – за тобой.

Деваться некуда. Я зажал нож в руке обратным хватом, чтобы не блеснул раньше времени, поднялся по ступенькам и толкнул дверь. Темнотища. Нащупал слева дверную ручку, потянул. Дверь скрипнула и отворилась.

Я шагнул в комнату, забормотал:

– Ганс… – И дальше – невнятная тарабарщина на якобы немецком.

С кровати вскочил одетый – только без сапог – солдат и что-то спросил. Я сделал шаг навстречу, покачнулся – ну словно пьяный. Солдат протянул вперед руки, чтобы удержать меня, и я резким ударом всадил нож ему в сердце. Солдат охнул и стал оседать. Едва успев подхватить, я уложил его на койку.

В углу кто-то шевельнулся, поднял голову. Сердце бешено колотится – ситуация нехорошая, и наших нет. Надо решаться! Я броском рванулся к кровати и ударил немца кулаком по голове. Гитлеровец обмяк.

И тут в комнату разом ворвались Кравцов с Семеновым:

– Что у тебя?

– Одного завалил, второй – в отключке.

Лейтенант кивнул, быстро обшарил избу, наткнулся на планшет немца и удовлетворенно хмыкнул.

– Семенов, глянь: немец дышит?

Разведчик подошел к немцу, наклонился, прислушался:

– Дышит.

– Ну, молодец, Колесников! А то в прошлый раз Кацуба так немца кулаком по башке угостил, что тот сразу и окочурился. Одеваем его!

Семенов стал натягивать на фрица мундир.

– Зачем? – поинтересовался я.

– Рубаха на нем белая, ночью видать далеко.

Мог бы и сам догадаться!

Лейтенант и Семенов живо заткнули немцу в рот кляп из

куска простыни и связали его. Причем так сноровисто, что я удивился.

– Семенов, неси.

Разведчик перевесил автомат на грудь и молча взвалил тело немца на плечо.