Читать книгу - "Мама - Алексей Гравицкий"

Лестница круто шла вниз. Слава проскочил два пролета и свернул на этаж. Замер, прислушался. Топот и крики отдалились, ушли куда-то на дальний план. Зато с другого конца коридора доносились отчетливые гитарные аккорды.

Значит, там кто-то есть. И этот кто-то сидит сейчас, расслабляется, музыку слушает. Вячеслав беззвучно начал красться вдоль стены к источнику звука. К аккордам добавился хрипловатый голос:

Балалаечку свою

Я со шкапа достаю,

На Канатчиковой даче

Тихо песенку пою…

Тихо песенку пою…

Тихо песенку пою…

Тихо песенку пою!!!

Пели негромко, с какой-то и в самом деле сумасшедшей суетливостью, а последнюю строчку исполнитель вдруг прокричал неожиданно громко. Настолько громко, что Слава вздрогнул.

Солнце село за рекой,

За приемный за покой.

Отпустите, санитары,

Посмотрите, я какой…

Посмотрите, я какой.

Посмотрите, я какой.

Посмотрите, я какой!

В какой-то момент аккорд сбился, и Слава неожиданно для себя понял, что исполнитель в конце коридора сидит живой, а отнюдь не записанный на пленку или болванку.

Горы лезут в небеса,

Дым в долине поднялся.

Только мне на этой сопке

Жить осталось полчаса…

Жить осталось полчаса.

Жить осталось полчаса.

Жить осталось полчаса!

Скоро выйдет на бугор

Диверсант – бандит и вор.

У него патронов много —

Он убьет меня в упор…

Он убьет меня в упор.

Он убьет меня в упор.

Он убьет меня в упор!

Слава прокрался к самой дальней двери, замер, вслушиваясь. Пели в той самой комнате. Песня продолжала биться в припадочной истерике, а он стоял под дверью и смотрел на замок. Старый механический замок.

Дверь была заперта, защелкнутый язычок замка просматривался невооруженным взглядом. Значит, неведомого певца заперли зачем-то.

На песчаную межу

Я шнурочек привяжу —

Может, этою лимонкой

Я бандита уложу.

Пыль садится на висок,

Шрам повис наискосок,

Молодая жизнь уходит

Черной струйкою в песок.

Если человека запирают в комнате, значит, он кому-то пришелся не по душе. Кому будет хуже, если он освободится? В первую голову тому, кто запер. А заперли враги, больше некому. Значит, можно выпускать.

Слава достал пистолет, отступил на несколько шагов и прицелился в замок.

Грохот рыжего огня,

Топот чалого коня…

Приходи скорее, доктор!

Может, вылечишь меня…[6]

Грохнул выстрел. Песня оборвалась на последней фразе. Мерзко звякнули струны, видимо, исполнитель отбросил гитару в сторону. На всякий случай держа пистолет наготове, Вячеслав толкнул плечом дверь и ввалился внутрь.

– А вот и доктор, – сообщил хрипловатый голос. – Здравствуй, доктор, может, вылечишь меня?

Он стоял перед Вячеславом – невысокий, с реденькой бородкой, золотистыми завитками растрепанных волос вокруг лысины и светлыми, словно светящимися изнутри глазами. Стоял и смотрел.

– Ты кто? – вопрос получился идиотским, но и ситуация здравостью и трезвостью не отличалась.

– Вася, – каков вопрос – таков ответ.

– И чего ты тут делаешь?

– Сижу, док, – сообщил Вася. – Песни пою.

– Заперли?

– Заперли, – подтвердил Вася.

– Ну, тогда можешь считать себя свободным.

Вася покосился на Вячеслава с подозрением. Подхватив гитару, сел в кресло и тихонько начал напевать под веселенькие короткие аккорды «я свободен, словно птица в небесах». На лице Васи нарисовалась совершенно идиотская улыбка.

Господи, да он сумасшедший! Дурдом! Слава попятился к двери. Вася перестал мучить гитару, покосился на своего освободителя и захохотал, высоко запрокинув голову.

Слава вышел в коридор. Бежать отсюда, искать ребят и бежать. Зачем они здесь? Зачем он вообще их сюда притащил? Президента искал? Да нет его здесь. Нет, не было никогда, и быть не может. Неужели непонятно? Здесь американцы и сумасшедшие – и больше никого.