Читать книгу - "Суворовец. Том 3 - Анна Наумова"

— с интересом спросила девушка. — Может, расскажешь? А я пока чайку еще поставлю!

— Позже расскажу, Настюш! — вставая, деловито отозвался я. — Позже, обязательно. А сейчас мне пора бежать!

И на прощание нежно притянул ее к себе.

Глава 19

До магазина фототехники я добрался довольно быстро. Прибыл аж на полчаса раньше назначенного срока. Погулял чуток, постоял, постукивая одним ботинком о другой и дуя на замерзшие пальцы.

Придут — не придут?

Придут. Точно придут. Не зря же я почти во всю глотку объявил, что в три часа буду у магазина фототехники. Еще немного — и явятся.

Слишком много совпадений за последнее время. Обнесли, точнее, попытались обнести, хату Масловых, как только излишне доверчивый и пока не нюхавший пороху первокурсник Саня растрепал, что его маман собирается покупать телек. Масловым повезло: воры поживились только парой серебряных ложек.

А еще, как я недавно выяснил, попытались грабануть квартиру другого «первака» — ротозея и болтуна Димы Качалова по кличке «Альбинос». «Альбиносом» Качалова ребята прозвали того, что и волосы на голове, и ресницы, и брови у Димки были практически белыми. Выглядел он так, будто его случайно обсыпали мукой, а она намертво приклеилась.

Димка случайно протрепался в училище, что родоки его собрались на днях покупать румынский гарнитур…

— Кому сболтнул? — «пытал» я пацаненка.

— Так, — Качалов шмыгнул носом и опасливо огляделся вокруг. — Не кому-то конкретно… Не то что бы…

Но мне уже до смерти надоело играть в угадайку. Нужно было собрать улики.

— Качалов! Давай рассказывай! Сказал «А», говори и «Б»!— чуток повысил я голос. И применил безошибочный способ: — Считаю до трех, «два» пропускаю. Раз…

— Птицыну… — торопливо раскололся «первак». — Мы с ним в наряде по столовой были.

— А с чего вдруг решил сказать-то? — наседал я на Димку.

— Ну… — Качалов нахмурил почти белые брови. — Даже не знаю. К слову пришлось. Посетовал, что батя на весь увал запряжет меня этот гарнитур вместе с ним собирать, и в киношку пойти не получится…

— А он? — я пытался собрать воедино крупицы информации.

— А он вдруг оживился. Все спрашивал, где мамка с отцом работают, и когда именно пойдем гарнитур покупать… С деньгами пойдем или заранее внесем… Ну, и все такое. Я еще подумал тогда: зачем ему это?… Ладно бы соседка какая любопытная выспрашивала, вроде нашей тети Ларисы. Но пацану-то это зачем?

А всего пару дней спустя стало ясно, зачем.

К семье Качаловых наведались. Как и в случае с Настей и ее соседкой. Дома оказалась только бабуля с младшей Димкиной сестренкой. Суворовец, ясное дело, был в училище. Димкины родители — на работе. Перепуганная бабушка, конечно, натерпелась страху… Чуть второй раз не поседела. Молча стояла с той стороны двери и смотрела, как неизвестные просто шкрябают ключами.

— Что в итоге? — поторопил я Димку, которого, кажется, и самого потрясывало, когда он мне об этом рассказывал.

— Ничего, — пожал тощими плечами «Альбинос». — Повозились в замке, выругались вроде бы, и вниз потопали. Сестренка мелкая совсем, ничего не поняла. А бабушка валокордина себе накапала, полежала чуток и оклемалась.

— Больше не наведывались? — на всякий случай уточнил я.

— Да вроде не… — покачал головой парень.

— Консьержка не видела?

— Какая консьержка, Андрей? — криво улыбнулся Димка. — Мы ж не баре… В «хрущевке» живем… Заходи, кто хочешь…

Спасла хату Качаловых от грабежа чистая случайность. Димка в прошлом увале в тысяча первый раз потерял ключи от квартиры. Его батя, уже замучившийся делать дубликаты, шваркнул ладонью по столу, собственноручно поменял замок во входной двери и торжественно сказал сыну, что теперь ключи от квартиры он получит только в качестве подарка на окончание училища. А до сего времени Димка будет, точно гость, приходить и звонить в дверь. Может быть, пустят. Если очень попросит.

Что-то мне подсказывало, что не просто так Димка по кличке «Альбинос» недавно «потерял» ключи… И очень хорошо, что батя пока не выдал ему новые… Но железобетонных доказательств пока не было.

Я снова поглядел на часы. Десять минут четвертого. И на улице — никого. Только один за другим вспыхивают желтые квадратики окон в доме, на первом этаже которого располагался магазин фототехники. Зима же скоро. Темнеет рано.

Наконец вдали кто-то нарисовался. Я прищурился, вглядываясь.

Ни фига себе! А они-то тут откуда?

— О-ба-на! Не понял на… — вырвалось у меня. — А вы-то тут чего делаете, двое из ларца?

Одинаковые, точно сделанные под копирку, близнецы Белкины хмуро уставились на меня.

Кажется, за минуту до встречи у них шел очень неприятный разговор. Даже не разговор, так, перебрасывание колкостями в стиле: «Козел» — «Сам козел!». Примерно так они и общались в последнее время.

Памятуя мой наказ, братья, пребывавшие в ссоре, не пытались выяснять отношения на кулаках. Но запретить обкладывать друг друга нелестными характеристиками я не мог. А посему, кажется, Белкины уже весь животный мир перебрали. И удодом, и бакланом, и макакой каждый из них был не по одному разу.

— Мама нас отправила, к тетке двоюродной в гости. — Тимошка показал мне на скромненький букетик в руках. — С днем рождения поздравить. Приболела чуток. Вот нас и отправила. Тут она живет.

И он подбородком указал на желтые квадратики окон на верхних этажах.

— Поздравить с днем рождения и с тем, что брат у меня — урод, — не упустил возможности добавить Тимур, зло глядя на свою копию.

— Представляешь, такая же фигня с братом! — не замедлил кинуть «ответку» Тимошка.

Я хорошо видел, что сейчас им не то что на день рождения идти — находиться рядом претило. Да и тратить увал на поход к троюродной тетке — такое себе занятие. Но возразить маме братья, судя по всему, не посмели.

— Хорош, хорош, пацаны! — осадил я их. — Достали уже. И в училище цапаетесь, и тут. Слушать тошно. Погодьте-ка…

Кажется, настала вторая часть Марлезонского балета.

За разговором я и не заметил, как к нам бесшумно подошли.

Перед нами стояла компания из троих незнакомых пацанов. Выглядели они почти как гопник и будущий криминальный авторитет «Ризотто», чью биографию я в прошлом году маленько подправил, не дав совершить множество пакостных деяний.

— Э, пацаны! — присвистнув, обратился к нам один из