Читать книгу - "Шепот Ангела. Возвращение души - Анна Николаевна Александрова"

Игорь кивнул согласно, думая о своем, о том, что теперь и ему всю жизнь бегать, что ли? Дядя Гриша тем временем продолжал:

– Учиться надо было, профессию получать. Теперь вот в армию… бестолочь. А потом куда? За баранку, что ли? Я-то что? Мне ужо не привыкать. Я дальнобойщиком знаешь скока работаю? У-у-у, он стоко и не прожил ишо, скоко я по стране колесю.

Игорь вскинулся, навострил уши. Назойливая болтовня дяди Гриши вдруг стала интересной ему. А тот и рад вниманию, продолжал разносить племянника, не забывая при том отправлять под ус ложку за ложкой.

– И ведь паскудыш какой, врал мне, в глаза смотрел и врал! Я сваво напарника, с каким обычно езжу, и отпустил, говорю ему, езжай, Вася, мать проведай, а я с племяшем в рейс схожу. А теперь что же получается? Ни напарника, ни племянника! А в эту бурмундию дней десять, а то и все одиннадцать ехать!

– Куда ехать? – не понял Игорь.

– Да в Бурятию, в столицу ихнюю, в Улан-Удэ.

Игорь аж подпрыгнул. Федеральная трасса до Улан-Удэ проходит через Иркутск! Это ведь то самое, что ему надо! А (теперь уже замечательный) дядя Гриша тем временем продолжал:

– Уж то, что баранку придется одному крутить, без сменщика – это еще ничего, племяш ведь без прав был, я к такому повороту морально подготовленный, но ведь тоскливо одному-то! Я к компании привык. Да и подсобить там-сям порой надобно. Куда сбегать, чего принести…

– А возьмите меня с собой, – спросил Игорь напрямик, глядя на дядю Гришу с мольбой.

– Чего это?

– Мне в ту сторону очень надо, в Иркутск. У меня денег нет, но в Иркутске будут. Там у меня друг хороший. Я заплачу… в Иркутске.

– Хорошего человека отчего же не взять? Возьму, – просто сказал усач и довольно так крякнул. – И денег не надо. Если в дороге помогать будешь, то я тебе сам заплачу.

– Буду, – утвердительно замахал головой Игорь. – Конечно буду!

Из Твери выехали, когда начало темнеть.

– Я люблю ночью ехать, – сказал дядя Гриша, сжимая в мозолистых руках массивный руль великана «мана»[5]. – Красота, тишина, нет никого. Едешь себе потихонечку. Под утро часиков в семь остановимся, поспим. Ты ежели устал, можешь сейчас прикорнуть, я ведь понимаю, ты к такому режиму непривычный. Поди, поспи чуток.

– Нет, дядя Гриша, спасибо. Я попозже, – отказался Игорь, возбужденный такой невероятной удачей.

Он откинулся на старенькое потертое сиденье, такое уютное, удобное, надежное. На душе впервые за несколько дней стало спокойно. Рокот мотора убаюкивал, как мурлыканье домашней кошки. За окном стемнело: ни луны, ни звезд, лишь изредка мелькали огни придорожных кафе и заправочных станций. Дядя Гриша беспрестанно что-то болтал, вставляя порой то резкие матерные словечки, то неуклюжие ласковые, адресованные родным.

Поначалу Игорь кивал и соглашался с ним, поддакивал вслух, отрабатывая поездку, понимая, что взяли его исключительно ради компании, но вскоре осознал, что дяде Грише важно найти слушателя, а участвовать в разговоре, в общем-то, не обязательно.

Путешествие с дядей Гришей обернулось в итоге истинным удовольствием. В самом начале пути Игорь, поглощенный собственными мыслями и заботами, слушал дальнобойщика невнимательно, но постепенно стал вникать в его болтовню, и это оказалось занимательным: под копченым слоем народной простоты обнаружился богатый внутренний мир.

Да, грубая манера речи дальнобойщика сбивала с толку, выставляя дядю Гришу неотесанным мужланом. На самом же деле он вовсе не был простачком-мужичком, это был мудрый, умный человек, в какой-то степени даже философ. Жизнь немало потрепала дядю Гришу: он рано остался без родителей, потом было трудное детство, не менее трудная молодость, тюрьма. О последнем дальнобойщик рассказывал неохотно. С бо́льшим воодушевлением он говорил о том, как порвал с преступной жизнью и начал новую, «незамутненную». Своей семьи дядя Гриша не заимел, но зато была сестра («дура-баба») и племянник («охломон, но смышленый малый»). В дальнобойщиках дядя Гриша уже двадцать лет, исколесил всю Россию, многое повидал. Последние четыре года работал сам на себя, выкупив старенький десятитонный «ман». Одна история особенно впечатлила Игоря-Сергея, потрясла до глубины души.

– Я ведь за последние четыре месяца впервой в рейс вышел, – начал дядя Гриша и тяжко так вздохнул. – Все никак не мог от того случая оправиться, да и манюху свого пока отремонтировал… Продать-то не получилось, а надо бы. Цельных четыре месяца впустую потерял, в самый-то сезон.

– А что за случай, дядя Гриша? – спросил Игорь, приготовясь услышать очередную увлекательную историю. И услышал.

– Человека мы тогда с манюхой загубили, – мрачно сказал дядя Гриша, и пышные усы его понуро повисли. – Нет, ты ничего такого не подумай, мы не нарочно. То авария была. Ехал себе тихонечко с полным кузовом, а навстречу иномарка неслась. И вдруг как выскочит на мою полосу! Я по тормозам, да где там! Влетел он под мой манчик на полном ходу. Парень, что за рулем, погиб, конечно. Сказали, травмы, несовместимые с жизнью. До больницы успели довезти, а там все: того. Меня, надо признать, не очень-то мурыжили, там и без моих показаний ясно было, что мальчишка сам виноват… разогнался до ста двадцати да по мокрому асфальту. Опять же, это он, а не я по встречке ехал. Но, как вспомню, так тошно становится. Ведь мог же я тогда в кювет свернуть, а растерялся чего-то. Да лучше бы я, хрыч старый, в той аварии погиб! Парня-то как жалко! – сокрушался дядя Гриша. – У него жена молодая… он ей цветы вез. Как щас помню ромашки эти на асфальте. А ведь под твоим Иркутском дело было, будь он неладен.

Уже в начале рассказа Игорь почувствовал, как в душе шевельнулись, заскрипели, поднялись из памяти ужасные воспоминания… из той жизни. А на последних словах усатого благодетеля, сердце Игоря затрепетало.

– А какого числа не помните? – затаив дыхание, спросил он.

– Как же, помню, четвертое июля было… пятница. А ты чего, слышал, что ль, про это? Или, может, знакомый твой? – оживился вдруг дядя Гриша.

– Нет, вовсе нет. Это я так, просто, – соврал Игорь, а у самого затряслось все внутри: неужели так может быть?! Ведь это дядя Гриша про него сейчас говорит! Это он, Сергей, в той аварии погиб!

– Жалко, – вновь погрустнел дальнобойщик. – Я, видишь ли, хочу у родственников его прощения попросить. Тогда не получилось как-то. Да вот как их разыскать тепереча…

– Так вы же не виноваты!

– Не виноват, но на душе погано. Не хотел