Читать книгу - "Лейтенант космического флота - Геннадий Борчанинов"

Выжившие тоже нашлись, несколько спасательных капсул и пара болтающихся в открытом космосе везунчиков. Как обычно, отправились на карантин.

Пока мы шатались по К-22089, успела закончиться вахта, и я со спокойной душой сдал её Борисову. Он тоже пребывал в состоянии, близком к шоку, и вахту принял без замечаний, тут же начав рассчитывать манёвр для возвращения к U-681.Пришлось немного посидеть с ним, поправить пару ошибок. Приказа на возвращение всё равно пока не поступало, решать это будет Макаренко. Да и уходить в гипер наверняка он тоже будет сам, лично я бы не доверил такой манёвр Борисову. Он хоть и парень толковый, опыта в управлении кораблём ему явно не хватало.

Закончив с вахтой, я отправился в кают-компанию, где уже собрались все свободные от дел офицеры. Отмечали победу над пиратами, как ни крути, а у «Гремящего» подобных славных моментов было немного.

Моё появление встретили радостными возгласами, улыбками, крепкими рукопожатиями. Я улыбался в ответ, находил, за что похвалить каждого из них, жал руки, хлопал по плечу, в общем, выполнял обязанности капитана, командира корабля, в то время, как сам капитан Макаренко возился с отчётами. Как по мне, отчёты могли бы и подождать, а вот наладить отношения с командой другого шанса может и не представиться.

— Как мы их, а, лейтенант? — широко ухмыляясь, произнёс Добрынин.

— Как детей в песочнице, Иван Ильич, — вернул я ухмылку.

Многие были не в курсе всей картины боя, и теперь делились теми обрывками информации, какими располагали, дополняя всё выдумками и сплетнями. Полная картина произошедшего имелась только у нас с Макаренко.

Боевой дух, однако, теперь был на высоте. Вернейшее средство для того, чтобы вселить уверенность в свою команду — одержать пару побед, чтобы люди поверили в себя и свои силы. Это раньше «Гремящий» был ржавым корытом, годным только для того, чтобы ссылать на него провинившихся. Теперь наш эсминец определённо был не самым худшим кораблём имперского космофлота.

Я налил себе кофе, уселся в «капитанское» кресло. Никто насчёт этого уже не возражал, все привыкли, что я занимаю именно его, когда появляюсь в кают-компании.

Но во всеобщем праздновании я участия почти не принимал, оставаясь этаким безмолвным наблюдателем. Просто присутствовал, оставаясь на виду, словно портрет государыни в кабинете какого-нибудь начальника.

Кто-то достал алкоголь, начали разливать по кружкам и стаканам. Предложили и мне, но я отказался, сославшись на головную боль. Голова и вправду болела.

— Начинаем переход в гиперпространство, — раздался взволнованный голос Борисова из динамиков.

Все разом помрачнели, но я даже радовался, что мы вернёмся к U-681, я к ней уже привык. Да и станция, которую мы прикрывали, успела стать для меня почти родной. Какая-никакая, а цивилизация.

На этот раз вход в гипер произошёл резко, рывком. Макаренко, видимо, просто присутствовал в командирской рубке, оставляя управление всеми процессами на лейтенанта Борисова. Я почувствовал, как от слишком резкого входа к горлу подкатила тошнота, и, похоже, не только я.

Хватит, пожалуй, посиделок. Лучше пережду в каюте. Я поднялся, чувствуя неприятный холодок по телу, почему-то в командирской рубке гиперпространство ощущалось совсем не так.

— Господин лейтенант! — остановила меня вдруг мичман Антонова.

Румяная, красная.

Я повернулся к ней, натянув на лицо максимально нейтральную улыбку, какая только имелась в моём арсенале. После случая с туранским корветом мичман Антонова была ко мне как-то не слишком приветлива.

— Я хотела извиниться… — сказала она, неловко улыбнувшись.

Внезапная, но довольно приятная новость. Лучше уж так, чем когда тебя называют военным преступником.

— Пустое, — улыбнулся я.

— Нет, правда, — вздохнула она. — Я поняла, что была не права.

— И это делает вам честь, госпожа мичман. Позвольте пройти, — сказал я.

Она выпустила меня из кают-компании, явно не договорив всё, что хотела сказать, и даже немного посмотрела мне вслед, но я не настроен был сейчас на общение. Можно было бы, конечно, пригласить её куда-нибудь, хотя в тот же бар на орбитальной станции, но сейчас мне было банально лень этим заниматься, пусть даже у меня были все шансы покорить её сердце.

В каюте я наконец скинул опостылевший китель, улёгся на койку, глядя в потолок. Сон не шёл, хоть и к ощущению гиперпространства за бортом я уже немного привык и оно перестало так давить. Переход всё равно не самый долгий, да и «Гремящий» с уверенностью мог погружаться ещё дальше, ускоряясь до умопомрачительных скоростей. Но сейчас он шёл на стабильных двадцати тысячах, так что по времени обратный путь займёт столько же, сколько и прошлый переход.

В голову лезли непрошеные мысли о том, что было бы, если бы «Неуязвимый» всё-таки сумел нас протаранить. Явно ничего хорошего. Мы все были бы мертвы, и осознание этого факта как-то неприятно сжимало сердце. Даже при том, что я был готов к этому, когда поступал на флот.

Смерть в космическом флоте всегда была где-то рядом, поджидала за углом, даже в мирное время. Случайная разгерметизация, неполадка в системе жизнеобеспечения, поражение электрическим током, десятки, сотни, тысячи способов подохнуть. Но всё это меркнет перед несущимся прямо на тебя космическим кораблём. Всё это не так наглядно.

Вышли из гипера в точке назначения, Борисов справился. Вернулись на свою прежнюю орбиту, снова началась рутинная и однообразная служба, которая скрашивалась только посиделками в кают-компании и мелкими задачами по ремонту «Гремящего», которые никогда не заканчивались и которые я делал почти ежедневно, возвращая кораблю его лучшую форму. Отчёт о нашем походе в систему К-22089 отправился в штаб сектора в тот же день, как мы вернулись.

Вскоре мне по внутрисистемной связи прилетело сообщение.

Задание выполнено!

Баланс пополнен на 24000 имперских кредитных билетов!

+ социальный рейтинг!

Вот это радостно. Неплохая премия вдобавок к тому, что мы выручим за проданное пиратское барахло. Пожалуй, надо будет заглянуть к коменданту, пообщаться. Макаренко этим, кстати, тоже пренебрегал, он вообще нечасто показывался на станции. Мне приходилось отдуваться за двоих.

В системе всё было как всегда, спокойно, уныло, однообразно. Звезда продолжала синтез гелия из водорода, работяги ковыряли астероиды в поясе, станция висела символом имперской власти на этой окраине. Таможенники досматривали пролетающие иностранные суда, почтовые и курьерские боты сновали от окраин системы до станции и обратно. Жизнь текла своим чередом. Кроме того, что я вдруг заметил одну странность. Из системы исчезли все иностранные корабли, до нашего отбытия висевшие тут неделями.