Читать книгу - "Страна Незаходящего Солнца. Том I - Владимир Панцерный"

с ним. Основным их вооружением была «мина на палке», обозначавшаяся в документах как «шестовая мина Ni-05» - это был кумулятивный заряд, которым полагалось ткнуть в броню танка и, в большинстве случаев, погибнуть вместе с ним. По своему применению и одноразовости она была схожа с «Панцерфаустом», но дальность стрельбы была равна нулю метров, и никаких способов инициации выстрела кроме прямого контакта с броней не было. Кроме этого, некоторые солдаты были вооружены минами Тип 99, и не были смертниками в классическом понимании этого слова, так как, по меньшей мере, имели какой-то шанс на выживание, ведь использование самого их оружия не предусматривало смерть, но она была крайне вероятна от окружающих обстоятельств. Им полагалось закреплять эти мины на уязвимые части бронетехники, желательно борта или корму, в идеале и вовсе днище — такая мина пробивала всего 19 мм стали, хотя сочетание из двух таких друг на друге позволяло пробить уже 32 мм.Были и те, кому полагалось бросаться с гранатами под танки, кидать мины под гусеницы наступающей бронетехники, просто минировать все пути после отхода союзных сил и так далее. Борьба с бронетехникой стала довольно серьезной частью доктрины Квантунской Армии, так как не было никаких сомнений в том, что большевики будут использовать большое количество танков и бронеавтомобилей, ведь даже по свидетельствам немцев, последние два года русских танков и самолетов было едва ли не больше, чем можно было встретить обычной пехоты. И если пехоту японские призывники еще могли «перестрелять» в прямом бою, или просто нанести ей серьезные потери сражаясь на укрепленных позициях, то танки оставалось перебарывать только смертниками и насыщением частей пехотными ПТ-средствами. Но была сфера, где Ямада не мог ничего противопоставить.Авиация. ВВС РККА были крайне многочисленны и обучены, они обладали уникальными образцами самолетов, производство которых давно было поставлено на поток и достигало невероятного размаха. Может, у них не было такой стратегической бомбардировочной авиации, как у США, но они были способны доставить огромное количество проблем на земле с помощью штурмовиков, таких, как «бетонный самолет» Ил-2, который было крайне трудно сбивать даже немецким летчикам, а говорить о японских недоученных смертниках на устаревших А6М2, на которых, в отличии от Ил-2, брони почти что и не было, излишне. Японские ВВС проигрывали русским абсолютно во всем — количество, качество, бронирование и вооружение, обученность летчиков, боевой опыт. Единственное, что оставалось делать Ямаде — полагаться на немногочисленное ПВО и стойкость укреплений. К тому, что скорее всего ко второй неделе боев станет невозможно передвижение крупных групп в дневное время суток без риска нарваться на авианалёт он уже был морально готов, надеясь, что необходимыми средствами противовоздушной обороны обладают резервы в Китае и Корее, или хотя бы будет прислано что-то из метрополии — находившиеся там «Фунрю-4» были крайне необходимы для продолжения обороны промышленности и городов от непрекращающихся американских налетов, пускай уже давно менее успешных и более осторожных.Что было у Квантунской Армии при себе? Две тысячи самолетов. Цифра казалась довольно внушительной, но более половины можно было сразу отмести, ведь это были учебные самолеты. Из оставшейся тысячи абсолютным большинством были серьезно устаревшие образцы, закрепленные за пилотами-новобранцами, а то и вовсе техника камикадзе, у многих образцов которой при взлете отваливалось шасси за ненадобностью. По расчетам, которые провел Хикосабуро Хата, начальник штаба Квантунской Армии, а значит второй человек в командовании после Ямады, выходило, что в случаи идеальных условий, когда советская авиация не будет наносить превентивных ударов по аэродромам и будет только вступать в воздушный бой, инициированный японскими летчиками, то все равно к концу первой недели боев будет уничтожено до 70% боеспособных самолетов — выполнят свои задания смертники, погибнут самые малообученные, усредненный процент летчиков (взятый по статистике за все годы войны на Тихом Океане) будет надолго выведен из строя в связи с тяжелыми ранениями. К концу второй недели численность готовых к бою самолетов будет составлять двухзначное число, причем скорее округляемое к нулю, чем к ста. Короче, Ямада понимал, что не может полагаться на авиацию и превосходство в воздухе ему не светит.Доступное ему ПВО тоже было очень скудным, в основном это были 20-мм зенитные автопушки или куда более достойные 75-мм орудия, но и у тех, и у других была своя проблема — их было очень мало. Основная часть оных была рассредоточена на крупных аэродромах, а выйти в поле или следовать за армией могло настолько мало орудий, что воспринимать их существование как какую-то угрозу авиации большевиков было бы очень глупо. К тому же, скорее всего они даже не успели бы принять участие в сражениях, будучи уничтоженными вместе с колоннами на марше или в ходе внезапных ударов по расположениям отдыхающих частей в ночное время. На самом деле, это касалось и тех орудий, что защищали аэродромы, но в целом Ямада считал, что большевики не смогут уничтожить их рейдом армейской авиации с приграничных территорий, т.к те находились на слишком большом удалении и русским пришлось бы устроить неоправданно рискованный рейд, а к моменту, когда русские доберутся до крупных городов и смогут сделать это без особых проблем, необходимость серьезной защиты аэродромов отпадет в связи с сильным уменьшением числа расквартированных там самолетов — например, аэродром в Харбине должен был потерять почти половину закрепленных за ним самолетов в первый же день, поскольку те принадлежали смертникам и закономерно должны были исчезнуть вместе с пилотами в ходе самопожертвования за Империю.Но, вернемся на границу…***Хэчиро пытался уснуть в своей будке, хотя это и считалось нарушением устава, но ему уже было как-то наплевать. Сейчас его больше раздражало то, что уснуть он как раз таки не может, и мешает ему не внезапно проснувшаяся совесть или страх перед наказанием, а непонятный, усиливающийся монотонный звук, напоминавший какое-то беспрерывное гудение. Конечно, после контузии в 1939 году он нередко слышал безостановочный писк в ушах, но это было что-то другое, либо же от возраста (хотя старшине едва исполнилось 30) — от старших товарищей он знал, что с годами последствия контузии начинают проявляться ярче, и был готов к тому, что к 40 годам этот писк станет его постоянным и непреодолимым спутником, к которому он просто со временем привыкнет. Но сейчас было еще как-то слишком рано, да и не настолько ведь все должно было быть плохо, чтобы писк превратился во что-то похожее на гудение двигателя танка. Здесь он задумался — а что, если действительно, это и есть звуки двигателя? Допустим, его командир