Читать книгу - "Наследник волшебника - Дэниел Худ"

«А ну, прекрати!» — приказал он себе и прибавил шагу — так что Боулту, чтобы не отстать от начальника, пришлось перейти на рысцу. По мере того как они приближались к Муравейнику, здания по обеим сторонам улицы становились все более обшарпанными, — но и здесь не было заметно ни малейшего признака жизни. Окна домов либо прятались за плотно закрытыми ставнями, либо зияли, как пустые глазницы, и за ними угадывался кромешный мрак нежилых помещений. Такие окна нервировали Лайама сильнее всего, и он прилагал все усилия, чтобы не заглядывать в них мимоходом.

Он узнал место, к которому уже приводила его Мопса, и решительно направился в сторону винной лавки, служившей Двойнику чем-то вроде почтового ящика. Из-под затворенной двери пробивалась тусклая полоска света. Там, судя по людскому негромкому говору, кто-то еще был.

— Может, войдем? — предложил Боулт.

— Думаю, не стоит, — сказал Лайам. — Лучше подождем на улице. Если бы призрак находился внутри, то люди бы там не сидели. А Кессиас сказал, что тот появляется здесь каждую ночь, примерно часам к десяти.

Боулт с безразличным видом пожал плечами и прислонился к стене противоположного дома, — благо, та находилась всего в нескольких футах от того места, где стоял его командир. Лайам примостился рядом с дверью лавки, держа факел перед собой, — и они принялись ждать.

Прошла целая вечность, и Лайам провел ее, размышляя, разумно ли то, что он, на ночь глядя, затеял. Звон колоколов, неожиданно резкий и громкий, разнесся в зимнем воздухе и затих. Лайам и Боулт дружно перевели дух и криво усмехнулись друг другу.

А потом они услышали плач.

Сперва он был тихим, едва различимым, сливающимся с посвистом ветра и хриплым дыханием обоих мужчин. Но постепенно звук принялся нарастать, завладевая вниманием ожидающих, они словно окаменели, и усмешка с лица Лайама сошла. Сперва этот звук напоминал детские рыдания, затем мужские, такие глубокие и надрывные, что волосы на затылке бесстрашного квестора зашевелились сами собой.

А плач все продолжался. Теперь он сделался таким громким, что ветер уже не мог его заглушить. Боулт удивленно развел руками, но Лайам прижал палец к губам, призывая стражника к молчанию и неподвижности.

Над мостовой стало разгораться сияние. Оно будто сочилось сквозь щели булыжного покрытия улицы и колыхалось, стремясь принять некую форму. Постепенно в пустом пространстве обрисовались очертания ног. Свечение двигалось медленно, словно текущая вверх краска, — от ног к поясу, от пояса к туловищу, и так продолжалось до тех пор, пока оно не образовало белый светящийся мужской силуэт. Призрак стоял спиной к Лайаму, опустив голову, обхватив себя руками за плечи, и безутешно рыдал.

Лайам глянул на Боулта. Глаза стражника расширились, но испуганным он не выглядел — скорее, ошеломленным.

— Боулт, — шепнул Лайам. Призрак медленно выпрямился и, очевидно, глянул на стражника, потому что голова Боулта дернулась, как от удара. Затем белый светящийся силуэт развернулся и бросился прочь — с протяжным, леденящим кровь завыванием. Лайам, очнувшись от шока, кинулся следом. В голове его билась одна мысль: лицо! Только бы увидеть лицо!

Лайам слышал грохот сапог Боулта, слышал собственный топот, — но звука шагов бегущего привидения он не слышал и вообще не был уверен, что белые мелькающие впереди ноги касаются мостовой. Разглядеть, как движется призрак, было трудно из-за окружающего его фигуру сияния, но перемещался он быстро, намного быстрее, чем те, что гнались за ним. Призрак петлял по улочкам Муравейника, но рыдающий вой выдавал его, он полоскался в воздухе, словно длинный вьющийся шлейф.

Лайам ускорил бег, и пламя факела лизнуло ему грудь. Лайам выронил факел и помчался еще быстрее. Белый светящийся силуэт приблизился, но тут же куда-то свернул. Домчавшись до поворота, Лайам узнал Портовую улицу и понесся по ней.

Белое свечение сказало ему, что беглец направляется в сторону богатых кварталов. Лайам, собрав последние силы, попытался еще раз наддать. Горло саднило, холодный воздух обжигал легкие, но Лайам продолжал бежать в темноте, не разбирая дороги. Все, что он видел, — это белое пятно впереди, скачками несущееся мимо запертых лавок. Вой призрака словно бы проникал в мозг, это был вой животного, обезумевшего от боли.

А потом призрак исчез.

Лайам, охнув, остановился. Пошатываясь, он хрипло выругался в свой адрес: не стоило бросать факел! Луна скрылась за тучами, и Лайам все равно что ослеп; он скорчился от колотья в боку и никак не мог отдышаться. Ему пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы заставить себя выпрямиться. Ступая наугад и вытянув руки перед собой, Лайам стал искать, на что опереться. В конце концов пальцы его коснулись холодного камня. Придерживаясь стены, Лайам рысцой припустил вперед — вслед за стихающим воем. Это казалось бессмысленным, но отступать от задуманного ему никак не хотелось.

Раз-другой он споткнулся, пока не рассадил голень обо что-то невидимое, но сумел устоять. Дальше пришлось двигался уже шагом, держась за стену двумя руками. Просто поразительно, как сложно существовать в темноте!

«Возможно, он сделает петлю, как заяц, и выскочит опять на меня!» Лайам по-прежнему слышал далекие завывания. А потом, вечность спустя, стена закончилась, и он сообразил, что стоит на углу перекрестка. Но какого из них?

— Квестор!

Лайам подскочил от неожиданности. Ниже по улице мелькал огонек — искорка в непроглядной дали.

— Боулт! — позвал Лайам и мысленно благословил стражника за то, что тот догадался подобрать факел. — Я здесь!

Огонек бодро запрыгал, и минуту спустя стражник подбежал к Лайаму. В одной руке у него была алебарда, в другой — тускло горящий факел.

— О боги, квестор, я уже думал, что вас потерял!

В голосе Боулта звучало неприкрытое беспокойство, но Лайаму было не до того.

— Где мы?

Теперь, когда Боулт остановился, пламя факела вспыхнуло ярче и позволило им осмотреться. Боулт покрутил головой, потом указал налево.

— Там — подворье Пряностей, а выше уже начинается улица Бондарей.

Лайам бесцеремонно забрал у него факел. Теперь вой призрака слышался словно сквозь слой ваты, но все же угадывалось, что беглец забирает к востоку. Если это и вправду Двойник, он сейчас вполне может направляться к своим укрытиям, расположенным в среднем районе. Но внезапно Лайам отказался от этой мысли. Он вспомнил о Щелке, о грубом владельце грязного кабачка, бессовестно лгавшем ему в глаза, что знать не знает, о ком говорит посетитель, и о лишенном души покойнике, лежащем в мертвецкой матушки Джеф. О том, которого он поначалу принял за мелкого клерка.

— За мной, — велел Лайам и, невзирая на усталость, побежал к подворью Пряностей. Внезапное озарение придало ему сил. Боулт вздохнул и побежал следом, чтобы не оставаться в кромешной тьме…

Они миновали подворье, поднялись по улице Бондарей вверх и свернули у бани направо. Они бежали молча, чтобы не сбить дыхание, и вскоре вбежали в Щелку. Завывания стихли, но Лайам продолжал бег. Он был уверен, что вскоре достигнет цели. Свет факела выхватывал из темноты уступы домов, нависающих над мостовой, на их поверхностях плясали длинные жутковатые тени.