Читать книгу - "Темный исток. Гробницы пустоты - Роман Титов"

К тому моменту, как я добрался до останков таверны, меня трясло от ужаса, с которым пришлось столкнуться по пути. Кошмар, который виделся с орбиты, не шел ни в какое сравнение с тем, что творилось на некогда стройных улицах Глосса. С высоты тела убитых кажутся не более, чем марионетками с подрезанными нитями, от которых легко абстрагироваться, но, когда видишь их лица, застывшие в агонии, обожженные, изуродованные, ни о какой отстраненности нельзя и подумать. Мужчины, женщины, дети, чьи жизни помешали горстке маньяков на борту черного корабля, все погибли страшной смертью!

Я был дезориентирован. От запаха тлеющих трупов кружилась голова и слезились глаза. Хотелось вернуться на «Ртуть» и бежать отсюда без оглядки. Вот только неупокоенная душа брата вряд ли оставила бы меня в покое. То, что задумал, следовало сделать. И сделать незамедлительно. Поэтому, особо не осторожничая, я перемахнул через дыру в складской стене и тут же замер, как вкопанный, уставившись в широкую спину замершего перед костром человека.

Он сидел на голом песчанике, скрестив под собой ноги, будто в медитации, и неотрывно смотрел на огонь, нарочно разведенный посреди хаоса. И пусть лицо скрывалось в густой тени глубокого капюшона, не узнать фигуру Ди Аргуса я не мог. В частности, из-за специфической обстановки, которой он себя окружил. Среди уже знакомых каменных обломков, мелкого мусора и обгоревших до неузнаваемости тел курсу, появились детали поновее, вроде нескольких обезглавленных трупов – мародеров, казненных серым стражем. В том, что это именно мародеры я перестал сомневаться, стоило только взглянуть на мешки с награбленным, что, помимо бластеров, сжимали в руках убитые.

Обливаясь холодным потом и усиленно не замечая укоризненные взгляды, которые бросали на меня отрубленные головы, я старался понять, что заставило явиться сюда серого стража. Мог ли он каким-то образом выследить нас? И если да, то почему объявился только после того, как бомбардировка завершилась? Решил насладиться моментом? Помня о его жгучей ненависти к Мекету и необъяснимом почти маниакальном стремлении захватить меня в плен, такой поступок казался более, чем странным. И пугающим.

Я был уверен, что не издал ни единого звука, не потревожил песчинки, и все равно он каким-то образом понял, кто стоит за его спиной. Не повернув головы, Аргус негромко и почти миролюбиво сказал:

– Проходи.

Я не сдвинулся с места, рука инстинктивно потянулась к оружию, а он, будто почуяв это мое движение, печально вздохнул.

– Ты и впрямь думаешь, будто бластер поможет?

Я замер, бросил быстрый взгляд на обезглавленные тела, которые, судя по всему, совсем недавно думали по-другому, и благоразумно убрал руку с оружия.

Аргус кивнул, но взгляда от ревущего пламени так и не оторвал. Он повторил, но уже более настойчиво:

– Риши, проходи.

Я опять проигнорировал его просьбу, посчитав подобный поступок неблагоразумным. Ожидая подвоха в любую секунду, я чуть приспустил поводок Тени, закутавшись в ее призрачные покровы, будто в кокон. Я сказал:

– Прости, но обстановка не кажется мне гостеприимной.

Не представляю, что Аргус ожидал, но мой ответ ему определенно не понравился. Из-под капюшона послышался тихий рык:

– Или проходи, или убирайся. Нет нужды стоять у меня над душой, если сказать нечего.

Последняя фраза своей внезапностью вывела меня из ступора, и я удивленно спросил:

– То есть, ты здесь не из-за меня?

Аргус не ответил, лишь молча указал на костер, внушительным размерам которого я поначалу не придал большого значения. Присмотревшись, заметил аккуратно уложенные прутья легкогорючего вязника (черт знает, откуда здесь взявшегося), на которых, будто на своеобразном ложе, догорало чье-то тело, которому я бы не придал значения, не покажись оно мне знакомым…

В тот же миг мои колени задрожали, а из груди, казалось, выбили весь воздух. С трудом устояв, я тихо выдохнул:

– Мекет…

Осознание того, что Аргус устроил для своего заклятого врага настоящий погребальный костер, обрушилось на меня подобно обуху, грозящему добить останки самообладания. Размотав шарф, я глубоко и часто задышал, надеясь, что едкая вонь расшевелит немного мысли. Все происходящее казалось нереальным и походило на фарс чистой воды. Вот только для чего он понадобился? Ответ напрашивался лишь один:

– Это что, какой-то извращенный способ получить удовлетворение от его смерти? Сам не убил, так решил посмеяться иначе?

Тут Аргус наконец повернулся, пламя погребального костра опасливо скользнуло под капюшон, высветив хищные черты и мрачный взгляд, в котором плясали отраженные огоньки:

– Похоже, будто мне смешно?

На самом деле было похоже, будто он готов убивать голыми руками, но я, само собой, ему об этом не сказал. Невольно вглядываясь в еще совсем молодое, но уже утратившее какую-либо мягкость лицо палача Ордена куатов, я вдруг поймал себя на мысли, что немного сочувствую его положению. Он двадцать лет жил одной только жаждой мести, а когда цель была практически в руках, потерял ее из-за… случайности. Если бы речь шла не о Мекете, я, быть может, даже нашел в себе силы пожалеть его. Пока же отважился лишь на едкий ответ:

– Не вижу причин тебе горевать. Цель всей твоей жизни достигнута.

Лицо Аргуса дрогнуло, дав понять, что мои слова задели его. Серый страж отвернулся, негромко прорычав:

– Что ты можешь знать о моих целях?

Удивительно, но в его словах было больше горечи, чем раздражения. Он не злился. По крайней мере, не на меня, что само по себе уже было откровением. Я нерешительно сделал шаг вперед. Не знаю, для чего. Быть может, хотел отдать последнюю дань истлевающим останкам своего брата, ради которых вообще здесь оказался. Но Аргус расценил мое движение по-своему, сжав правую руку в кулак, ту самую, что я сумел сломать на станции Желтого Малыша и что он так легко восстановил, и добавил:

– Когда-то я считал Мекета героем. Ради тех времен я и отдаю ему дань уважения.

– А он и был героем! – с жаром возразил я, чувствуя, как на смену настороженности возвращается гнев. – Хотя, откуда тебе это знать, псина? Ты же вечно охотишься лишь по приказу!

Никто не стерпел бы подобного оскорбления, а уж Аргус, кротким нравом в принципе не отличавшийся, тем более. Он вскочил на ноги прежде, чем я успел это предвосхитить, и сократил разделявшее нас расстояние с проворством призрака. Резкий толчок, болезненный удар спиной о камень. Мгновением позже я обнаружил себя крепко прижатым к останкам стены со стрекочущим у горла энергоклинком – открытие, которое не стало неожиданностью, но существенно поколебало мою решимость. Смотреть прямо в искаженное яростью лицо серого стража, обжигающее плескавшемся во взгляде расплавленным серебром, оказалось непросто.

– Ты понятия не имеешь, что такое верность! Думаешь, будто знаешь, что – хорошо, а что – плохо? Кичишься своей исключительностью, своими сверхсилами? Ты не более, чем инструмент, которым пользуются все, кому не лень!