Читать книгу - "Охотник на вундерваффе - Владислав Морозов"

Конечно, броня и в «Т-40» и в «БМД» по определению никакая, но «БМД» серьезнее вооружена, да и выбраться из нее куда проще. И носится «БМД» (особенно если в ней нет десанта) куда как резвее, словно укушенная. При этом все закидоны, примененные в «БМД», вполне можно простить и понять – ведь ее-то делали в первую очередь для того, чтобы погрузить на парашютную платформу и утрамбовать в грузовую кабину «Ан-12». А вот над создателями «Т-40» и «Т-60» дамоклов меч подобных ограничений не висел, хотя, надо признать, в 1940–1941-м наши конструкторы делать танки еще не научились. Тогда и «Т-34» с «КВ-1» еще выглядели довольно бледно.

Но тут… Натуральная погибель, одним словом. Не танк, а этакая «БРДМ-2» и по броне, и по вооружению, только почему-то на гусеницах. Но самое смешное – если «Т-40» – это разведывательный танк, то он должен был непременно иметь хорошую рацию, а лучше сразу две. Однако в здешнем 58-м отдельном батальоне все танки, и «Т-40» и «Т-60», были вообще без раций, хотя крепления под них в некоторых машинах имелись. У них на весь батальон и была всего-то одна рация, – на броневичке «ФАИ-М», да и то неизвестно, исправная ли.

А какой, спрашивается, был прок в таких вот «слепоглухонемых» разведчиках? Съездить на разведку, а потом вернуться и доложить либо связного с запиской послать? А тогда зачем для этого вообще нужен какой-то специальный танк – в такую, с позволения сказать, разведку можно и пешком сходить или сползать…

Сдается мне, что наши тогдашние генералы и маршалы представляли себе то, как должна выглядеть разведка танковых и механизированных частей, более чем смутно. Это они потом слегка поумнели, насмотревшись на немецкие штабные и разведывательные машины. По-моему, у «Т-40» было одно-единственное достоинство – он плавал. Но мне-то здесь куда на нем плыть, спрашивается?

И ведь потом, поскольку дела на фронтах тогда были не просто плохи, а очень плохи, из этого «недоразведчика» сделали вроде бы «обычный» легкий танк «Т-60» по принципу «поганенький, но хоть что-то», ибо на том безрыбье и сам раком станешь. И ведь воевали люди и на «Т-60», при том что он во всех смыслах был ничем не лучше предшественника. Хотя в начале этой войны люди и с одними винтовками, бывало, большие дела делали.

В общем, немного поездив на «сороковке», я начал сильно сомневаться в успехе нынешнего предприятия. Сомнительно, что при плохом обзоре я смогу резво гнать на нем, а если не буду маневрировать, первый же снаряд точно будет мой, со всеми вытекающими. При том что даже самая мелкая 37-мм танковая или противотанковая пушка продырявит эту «консерву» через оба борта, и загорится она быстро и хорошо. И ведь останавливаться при «заманивании» будет категорически нельзя. Короче говоря, тут был нужен опыт, которого у меня, увы, не было.

В момент, когда я сидел в тихо тарахтящем на холостых оборотах танке и думал эти горестные думы, к «Т-40» подошла Татьяна, она же воентехник 2-го ранга Шевкопляс. Смотрел я на нее через лючок мехвода словно через пропиленное в двери туалета типа «сортир» сердечко, и, наверное, рожа у меня при этом была ну очень невеселая, примерно какая и бывает у обосравшегося на морозе.

– Что, не получается, товарищ сержант? – спросила она.

– Да, вы правы. Не особо, – согласился я и тут же убедительно соврал: – До войны таких танчиков не было. Для «Т-26» эта машина слишком скоростная, а для «БТ» слишком легкая. Тут привычка нужна, а откуда она у меня?

В принципе, эта отмазка звучала не особо убедительно, но, с другой стороны, крайние варианты «Т-26» и «БТ-7» действительно весили по десять тонн и даже больше и на фоне «Т-40» или «Т-60», выглядели практически «тяжеловесами».

На лице Татьяны появилось какое-то особенное выражение.

– Так давайте я за рычаги сяду, – неожиданно предложила она. – Я же этот танк знаю от и до. Мы же его испытывали, на пару, вместе с Любой Старшиновой…

Что-то не натыкался я у себя в будущем в специальной литературе на фамилии Старшинова или Шевкопляс, применительно к испытаниям «Т-40». Хотя, может, просто книги читал не очень внимательно…

– Так вы же ценный специалист, – сказал я и добавил: – Вам командование под пули подставляться не разрешит…

– Что значит «не разрешит»? – удивилась она. – А если я очень попрошу?!

– То и значит. Если хотите – попробуйте, товарищ воентехник 2-го ранга. Но ведь товарищ полковник с товарищем капитаном давеча при нас с вами ругались по поводу того, что людей категорчески не хватает…

– А если товарищ капитан все-таки разрешит?

– Ну, если разрешит – ради бога. Я тогда в башню сяду, на пулемет.

Татьяна удалилась, и ее не было довольно долго.

Я заглушил танк и, выбравшись наружу, терпеливо ждал. Судя по всему, начальство не стало возражать и согласилось, поскольку минут через двадцать Татьяна вернулась уже в танкошлеме и аккуратном утепленном комбезе темно-серого цвета (я даже не думал, что в Красной Армии такие тогда вообще были, век живи, век учись – дураком сдохнешь), разрумянившаяся и настроенная более чем решительно. Смурной капитан Никитин притащился следом за ней. Он явно прокручивал в уме какие-то детали предстоящей операции.

– Выдвигайтесь ближе к переднему краю, – сказал он, когда воентехник Шевкопляс заняла место мехвода. – Атака, а точнее – разведка боем, назначена через час.

– Поняли, – сказали мы практически хором.

Затем мы выехали на позицию и встали в одну линию с восемью другими, растянувшимися позади пехотных траншей очень легкими танками.

– Вы, дорогая товарищ воентехник, конечно, водите танки этой системы явно лучше меня, – сказал я Татьяне. – Но все-таки есть одна просьба – ни в коем случае не останавливайтесь и скорость не сбрасывайте. Я по возможности буду указывать направление движения. Но главное – как только появляются немецкие танки, мы начинаем, энергично маневрируя, отходить назад, на исходные. Без всяких команд свыше и раздумий. И люки ни в коем случае не закрываем…

Татьяна молча кивнула. И здесь я впервые рассмотрел, какого цвета у нее глаза. Оказалось, серые.

Я осмотрел башенные пулеметы. Кольцевой подбашенный короб крупнокалиберного ДШК нашего «Т-40» (450 патронов, девять сцепленных пулеметных лент) танкисты, которые сдали нам этот танк в аренду, очень предусмотрительно зарядили попеременно бронебойными пулями «Б-30» и бронебойно-трассирующими «Б-32». А это было уже кое-что, особенно если помнить, что бронебойная 12,7-мм пуля «ДШК» пробивает 16-мм броню метров с трехсот. Ну а «ДТ» – он и есть «ДТ»…

Меж тем Татьяна заглушила мотор танка, и мы с ней пошли к загнанному в окоп и прикрытому ветками броневичку «ФАИ-М», возле которого торчал комсостав, продолжавший уточнять детали разведки боем. Там же собрались и все командиры готовившихся к атаке танков.

При этом в стороне, за кустами, я заметил знакомый зеленый «ГАЗ-61» с радиоантенной. Стало быть, на позициях таки появился полковник Заманухин, хотя самого полкана нигде и не было видно. И тем не менее его присутствие ощущалось – все вокруг забегали как-то энергичнее.