Читать книгу - "Встреча с Вождем - Алексей Махров"

22 июля 1941 года, окрестности Ленинграда

Высунувшись из люка механика-водителя, Батоныч стянул с головы танкошлем (не местного образца, а свой, из будущего) и устало отер мокрый лоб тыльной стороной ладони. Душегубка, а не танк, бляха-муха! Хотя в Африке и хуже бывало. В смысле жарче. Да и взмок он не столько из-за высокой температуры в отделении управления, сколько из-за постоянных физических усилий, прилагаемых во время езды.

Из соседнего люка показалась голова Баранова, выглядящего несколько посвежее: старшина оказался более привычен к танкам этого времени. Кроме того, Бат принципиально не пользовался его помощью, предпочитая самостоятельно справляться с фрикционами и переключениями передач. Поскольку хотел сложить полностью свое мнение об этом танке. Воевать-то на «КВ» он собирается, не дядя…

Когда Бат день назад попросил одного из заводских механиков дать ему пару уроков вождения «Ворошилова», никто особенно не удивился. Ну, взбрела в голову столичному проверяющему очередная блажь, что ж тут такого, собственно? Вон как он накануне заводское руководство «построил». Отчего бы и нет? Тем более полковник и на самом деле фронтовик-танкист, да еще и со «звездой Героя» на груди. Интерес к незнакомому танку тоже казался вполне понятным – наверняка раньше воевал на легких, может, в Испании, может, на Халхин-Голе. Или на «двадцать восьмом» в Финляндии, не станешь же в лоб спрашивать? Вот и хочет с новой для него машиной ознакомиться, небось воевать на «КВ» собирается.

Но вот когда Владимир Петрович, сделав по полигону пару кругов, сообщил, что в ближайшие дни намерен лично обкатывать каждую сошедшую с конвейера машину, многим откровенно поплохело. Сперва пытались отговорить, даже Зальцману звонили. Но директор ЛКЗ отрезал: «Товарищ полковник знает, что делает, окажите ему любую помощь» – и бросил трубку, распорядившись больше его по этому поводу не беспокоить. Смирились. Тем более что в танке с ним постоянно находились еще двое танкистов из его «свиты», как между собой прозвали их заводчане. Иногда к ним присоединялся еще и лейтенант госбезопасности, правда, всего пару раз: непривычного к поездкам в танке особиста сильно укачивало.

Первый заезд вышел неудачным: танк с новой, спешно перебранной КПП уже с нормальными шестернями заглох, не проехав и двух десятков километров из положенных тридцати. Прямо «в поле» Батоныч пересел на другую машину… и вернулся на завод на буксире. На этот раз перегрелись и вышли из строя бортовые фрикционы и лопнул палец одного из траков – полковник так и не понял, как ухитрился не размотать гусеницу. Заглохший «КВ» своими силами завести так и не удалось, тоже притащили обратно при помощи исправного танка.

Разговор с директором завода оказался более чем коротким:

– Разбирайтесь, Исаак Моисеевич, машины во дворе. У вас еще целых двое суток…

И вот сегодня был очередной «заезд». На сей раз танк не глох и более-менее слушался управления. А самое главное, прошел-таки без единой поломки положенные тридцать кэмэ. Завтра была очередь сесть за рычаги Баранова – уже на полсотни. Именно на этой машине. К которой за ночь никто не подойдет. Таково было условие Бата: заправить на сто километров и не заниматься текущим ремонтом. Ну, если нужно пальцы гусениц подбить или еще что – с этим и механик справится. А вот в двигатель лезть – ни-ни. Если пройдет – отлично, заводу плюс, а будущей танковой бригаде – первая боевая машина. И так с каждой, ага.

Разумеется, Владимир Петрович вовсе не планировал самолично обкатывать каждый новый танк формирующейся ТБр – на подобное никаких сил не хватит. Физических в смысле. А где-то и моральных. После приемки первых десяти «КВ» он собирался вернуться к обычному режиму работы заводского ОТК. С выборочной проверкой отдельных танков, к примеру, каждого пятого. Тем более шансы на благополучный исход имелись, и серьезные: двигателисты со спецами по трансмиссии четвертый день ночевали в цехах, работая в четыре смены. Или в три? Да хоть в пять, главное, чтобы результат был. Подобными подробностями Бат принципиально не интересовался, продолжая отыгрывать роль строгого самодура-проверяющего «из самой Москвы», которому любое море по колено…

– Ну, что скажешь, Коля? – Бат уселся на закраине люка, с удовольствием подставив потное лицо свежему ветерку. В Ленинграде, вполне ожидаемо, оказалось прохладнее, чем в Москве или Белоруссии, сказывалась близость Балтики.

– А чего говорить, тарщ полковник? – Придерживаясь рукой за ствол башенного орудия, Баранов уселся на броню справа от командира. – Вроде нормальная машинка, нужно брать. Завтра мы со Степой еще покатаемся, ежели все нормально будет, можно принимать. Покрасить только. – Мехвод усмехнулся.

Неокрашенный танк, покрытый пылью, и на самом деле выглядел достаточно своеобразно. Пустые амбразуры обоих пулеметов, и курсового, в шаровой установке, и спаренного с пушкой, заткнуты промасленной ветошью, предохранявшей от попадания пыли. Поперек башни коряво нанесен кистью заводской порядковый номер машины.

– Добро, отгони «коробочку» на площадку, завтра продолжишь испытания. Степа, ну, где ты там? Чего копаешься? – Батоныч махнул рукой выбравшемуся из башни мамлею. – Пошли в столовку, жрать охота, нам обещали оставить. Только сначала переоденемся и сполоснемся, мокрый весь. Матвеич, догонишь.

– Так точно, тарщ полковник. Слезайте оба, да подальше отойдите, сами знаете, какой у него радиус разворота. – Баранов нырнул обратно в пышущее жаром и густым солярочным духом нутро боевой машины.

– Вот именно, что радиус… – пробурчал Батоныч, спрыгивая на утрамбованную до бетонной твердости гусеницами многотонных машин землю. – Ну, тут уж ни хрена не поделаешь, будем с таким радиусом воевать.

Отойдя в сторону, товарищи несколько секунд наблюдали, как сорокапятитонная махина, пыхнув из патрубков сиреневым дымом сгоревшей соляры, неуклюже разворачивается на месте.

– Ладно, нормальный радиус, – махнул рукой Батоныч. – В боевой обстановке, глядишь, больше немцев случайно передавит. Но как же он все-таки грохочет! Пошли, Степа…

* * *

«Танковая бригада особого назначения», как с подачи Иосифа Виссарионовича обозначалось в документации формируемое полковником Батом подразделение, потихоньку начинало напоминать, собственно, воинскую часть. Как выражался наедине с самим собой Владимир Петрович, «мы уже не махновцы, поскольку с тачанками напряг, мы уже немного бригада». Был бы рядом Очкарик, он бы и не стеснялся, но Кариков несколько дней назад отправился наконец в «самостоятельное плавание», занимаясь связью. Первое время, судя по скупым сообщениям, – отчаянно не хватало банальных сотовых, а по радио или проводной связи особенно не поговоришь, – Бориса жутко шокировали две вещи. Низкая надежность войсковых радиостанций, порой выходящих из строя от банальной вибрации во время движения, и уровень помех от работы системы зажигания карбюраторных двигателей легких танков и бронеавтомобилей, напрочь сбивавших все настройки. Ну а чего он хотел, коль там даже проводка была неэкранированной? Нет, это не Батоныч таким эрудированным оказался: Борис сам и рассказал-нажаловался. Плюс – крайне низкий уровень технической подготовки личного состава…