Читать книгу - "Страх. Книга 2. Числа зверя и человека - Олег Рой"

Я уперся в тележку плечом и… и, разумеется, катер не сдвинулся ни на миллиметр.

Ржавчину бы хоть слегка оббить…

В поисках подходящего «молотка» (железки там или камня) я обошел катер кругом. Ух ты! С тыла тележка фиксировалась к рельсу рым-болтом, на котором красовался здоровенный амбарный замок. Ну это же совсем другое дело, как я сам-то не догадался!

Ржавый болт после пары-тройки ударов ближайшим камнем «лопнул». Да-а. Не пару лет эта штука тут стоит, а поболе.

Ну, еще раз? На-ва-лись! И-е-ще-раз! Ну!

Утробно застонав, заскрипев, заскрежетав, чуть не воя, катер продвинулся сантиметров на двадцать.

Уф.

До воды оставалось метров шесть.

Впервые в жизни мне захотелось закурить.

Рита, словно прочитав мои мысли, молча протянула мне сигарету. Я неловко ткнул кончиком в огонек зажигалки, потянул в себя… Во рту стало горько, горло засаднило… Зря я это. Как там говорилось в каком-то старом фильме – никогда не бери в рот эту гадость, привыкнешь, и жизнь твоя не будет стоить ломаного цента.

– Почему ты помог мне? – внезапно спросила она.

– Потому что меня попросил Феликс, – ответил я, пожимая плечами. – Да и так помог бы в любом случае.

Рита досадливо поморщилась:

– Нет, не сейчас. Раньше. Когда понадобились деньги на мою операцию. Тогда еще твоя мама была при смерти. А ты… Короче, помог мне. Почему?

Если бы она еще знала, какой ценой!

– Потому что жизнь нужна живым, – сказал я. – Потому, что у вас с Феликсом есть будущее.

Она недобро усмехнулась:

– Ты веришь, что у нас есть будущее?

Верю ли я? Я никогда не задумывался над тем, верю ли я вообще во что бы то ни было. Я жил знанием, взвешиванием вероятностей в случае недостатка информации, но никогда – слепой верой. Но прозвучал прямой вопрос, и ответить было необходимо. Быть может, это совсем крошечная поддержка, но именно она нужна сейчас Рите.

– Спасибо за сигарету, – я погасил эту вонючую гадость о покрышку, завоняло еще сильнее. – Да, я верю. И в то, что мы спасем наших близких, тоже верю, – эта фраза, признаться, прозвучала куда более искренне, чем предыдущая.

А потом встал и пошел толкать катер к морю.

23.12.2042. Город.

Старый мост. Феликс

Почему я его не добил?

Совершенно очевидно: Ойген очень, очень опасен и, если он выживет, последствия могут быть самыми ужасными. Так почему же?

Оказывается, это очень трудно выстрелить в человека, которого ты уже обездвижил и который вот сейчас не может сопротивляться. Беспомощен. Я не смог. Слабак. Размазня. Тряпка.

Стремительно шагая от дома Анны в сторону реки, я казнил себя всеми словами, которые только мог придумать, и понимал, что это совершенно бессмысленно. Сейчас Ойген поставит на ноги всю полицию Корпорации и вообще всю полицию. Мне не скрыться. Хорошо хотя бы, что, торопясь на встречу с этим мерзавцем (почему, ну почему я его не добил?), я не успел узнать – где «то самое место». Где Алекс бьется над «противоядием», которое должно спасти человечество от безумного ройзельмановского дурмана.

Быть может, я еще успел бы… Вместе с отцом Александром…

Он ответил сразу.

– Да, Феликс?

– Ойген явился ко мне домой, – отрапортовал я, стараясь говорить бодро. – Хотел взять меня тепленьким. В общем, я его… подранил и ушел. Но они меня, конечно, скоро заметут. Я думаю, вам стоит немедленно бежать, пока они не вышли и на вас.

– Я готовлюсь к мессе, – кротко ответил отец Александр. – Феликс, мне бежать некуда и незачем. А вот ты постарайся все-таки скрыться. Я могу сейчас помочь только своей молитвой. Но молиться я могу и в тюрьме.

– Вы не понимаете! – почти закричал я. – Они будут вас пытать!

– Думаю, что понимаю. Будут, – он говорил совершенно спокойно, словно сообщал: ко мне на чай зайдут несколько человек. Его странная, непонятно на чем основанная, как будто мистическая уверенность действовала на меня так успокаивающе, что я вдруг почувствовал – он ничего не расскажет, даже под пытками.

Я боялся говорить даже иносказательно – телефоны наверняка прослушивают.

– Тебе нужно скрыться. Если бы я мог сказать тебе, – отец Александр словно отвечал на мои невысказанные опасения. – Может быть, у нас еще есть немного времени. Если же при этом, – он сделал странную паузу, словно намекая на что-то, – у тебя появится соблазн спасти и меня, не нужно и пытаться. Это неразумно и только повредит всем.

– Но, отче…

– Я не могу больше говорить, – прервал он меня. – Времени не осталось. Благослови вас всех Бог.

В трубке что-то затрещало, и после нескольких коротких гудков механический голос сообщил:

– Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Выключил ли отец Александр свой телефон или, скажем, бросил его в чашу со святой водой – неважно. Было совершенно ясно – что именно он пытался мне сказать. Он, как и я, считал, что доверять важную информацию телефонам – безумие. При этом надеялся, что я, быть может, еще успею добраться до собора и выслушать инструкции лично («может быть, у нас еще есть немного времени»). Предостерегал, что при этом я не должен пытаться («если появится соблазн») спасать и его. Означало ли это, что после мессы он попытался бы скрыться самостоятельно, или нет – уже не играет роли: пока мы разговаривали, ситуация изменилась («времени не осталось»). Вероятно, к нему пришли. Или даже за ним пришли.

Я поглядел на собственный телефон. Говорят, его местоположение можно отследить, даже если он выключен. Забросив аппарат в ближайший мусорный бак, я двинулся дальше.

Куда, собственно? Может, к вокзалу? Там можно сесть в любую электричку любого направления. Хотя уж на вокзале-то меня уже точно дожидаются. Сколько времени прошло с того момента, когда я стрелял в Ойгена? Полчаса? Час? Да, даже почти полтора. Боюсь, они успели перекрыть мне все пути к отступлению, а я не Макс, чтобы выскочить через дымовую трубу. Макс… Быть может, если я сумею скрываться подольше, он найдет способ сообщить мне – куда двигаться. Но я не умею прятаться. Совсем. Я даже боевики и шпионские фильмы никогда не смотрел. Похоже, так или иначе, Алексу придется обойтись без меня. Да и что толку прятаться? Надоело. Поэтому я просто шел, ожидая – когда же, когда…

Старый мост был действительно стар – он пережил три войны, дважды его разрушали и затем восстанавливали чуть не по камушку. Он был… живой. Совсем не то, что нынешние безликие стандартные конструкции. А вот на этом спуске мы однажды целовались с Ритой.

Рита. Как там она? С Максом – значит, в безопасности. Только бы он удержал ее от глупостей!