Читать книгу - "Разбойничья злая луна - Любовь Лукина"

Тианги… Нет, совершенно точно, не было у Ар-Шарлахи в Харве знакомых с таким именем. Никудышной памятью он отличался только на лица и на даты, а вот имена и тексты (особенно стихотворные), услышав раз, уже не забывал. Вдобавок такое странное имя — Тианги! Да он бы тут же начал докапываться: откуда взялось, что означало, где распространено… А если это кличка, то тем более загадочно. В отличие от имён клички всегда имеют смысл… Хотя… В воровском и разбойничьем языках встречаются подчас такие словечки… Надо будет спросить у Алият…

До источника света им оставалось уже шагов десять. Не в силах вынести его ослепительной яркости, Ар-Шарлахи стал смотреть под ноги. Потом покосился через плечо и немедленно споткнулся, снеся носком гребень песчаной волны. Зрелище было совершенно невероятное. В непроглядной ночи раскинулась светлая дорога с размытыми тьмой краями. Тени от мелких барханов напоминали резьбу, а розово-золотой «Самум» казался отсюда искусно выточенной безделушкой.

— Да выключи ты его! — раздражённо сказал Тианги, и Ар-Шарлахи, спохватившись, ускорил шаг. Слова спутника встревожили своей непонятностью. «Выключи…» Кого? Откуда?.. Кроме того, было неясно, к кому обращается Тианги…

Впереди раздался сухой щелчок — и наступила тьма. Светлая река, промывшая пустыню насквозь, иссякла. «Самум» за плечом — исчез. Мгновенно лишённый зрения, Ар-Шарлахи остановился.

Первое, что ему удалось увидеть, был квадрат тусклого света, казалось, повисший прямо в воздухе. Потом на фоне квадрата возникло широкое чёрное плечо Тианги, уверенно шагавшего в сторону неяркого этого пятна.

Несколько раз споткнувшись и зацепившись за что-то накидкой, Ар-Шарлахи последовал за своим спутником, начиная помаленьку осознавать, что светлый квадрат — это окно, а угловато сгустившаяся вокруг него тьма — скорее хижина или какое-то иное строение.

Вместо двери проём прикрывала плотная занавеска. Тианги отвёл её в сторону и, обернувшись, бросил:

— Войди…

Ар-Шарлахи вошёл. Оказывается, свет в окне лишь показался ему тусклым. Кубическое помещение с голыми, непонятно из чего сделанными стенами наполнено было мертвенно-бледным сиянием, распространявшимся из подковообразно изогнутого стержня, вросшего обоими концами в ровный, без украшений потолок. Такое впечатление, что стержень был раскалён добела, но, к удивлению своему, исходящего от него тепла Ар-Шарлахи не уловил.

Обстановка в комнате тоже была весьма странная. В углу стоял низкий стол на прямых ножках, стульев же не наблюдалось вообще. Пол был застелен плетёными золотистого оттенка ковриками, уложенными впритык друг к другу. Рядом со столом прямо на полу сидел человек, очень похожий на Тианги, разве что чуть постарше и посмуглее. Человеку было холодно, он кутался в шерстяное изжелта-бурое одеяло, из которого выглядывали только смуглые руки. Приспустив тяжёлые веки, сидящий перебирал пальцами какие-то ещё не виданные Ар-Шарлахи чётки — с узелками вместо бусин.

Человек поднял веки и вопросительно оглядел вошедших.

— Вот, — молвил Тианги, подталкивая Ар-Шарлахи в спину. — Ар-Шарлахи. Старый знакомый по Харве. Ученик премудрого Гоена, ныне разбойник. Позавчера сжёг Зибру…

— Только порт, — перехваченным горлом выговорил Ар-Шарлахи.

— Ну, это тоже уметь надо.

Человек молча разглядывал Ар-Шарлахи. Потом отложил верёвочку с узелками на стол, где уже валялось довольно много таких шнурков вперемежку со свитками и какими-то ещё белыми тонкими листами, на которых ровными строчками теснились мелкие, как песчинки, письмена.

Наконец тёмные губы разомкнулись.

— Что значит — сжёг? — Человек старательно выговаривал каждое слово, а странные придыхания у него звучали даже отчётливей, чем у Тианги. — Ты возглавлял налёт?

— Да.

Человек кивнул.

— Стало быть, пользуешься уважением… — отметил он как бы про себя. — Давно разбойничаешь?

— Говорит, что пятнадцать дней, — ответил за Ар-Шарлахи Тианги.

— Разбойничаешь пятнадцать дней… — медленно, взвешивая каждую фразу, проговорил человек, по-прежнему не сводя с Ар-Шарлахи карих внимательных глаз. — Сжёг порт Зибры… Учился в Харве у Гоена… Ар-Шарлахи… Ар… То есть твои предки владели какой-то тенью Пальмовой Дороги?

— Да… Тень Ар-Шарлахи…

Человек неспешно повернул голову и посмотрел на Тианги.

— Налей ему, — сказал он. — Видишь же: еле на ногах стоит… А ты садись, — снова обратился он к Ар-Шарлахи.

«Может, и отпустят… — вяло подумал тот, обессиленно опускаясь на золотистый, плетённый из соломки квадрат. — Вина вон уже предлагают…»

Откинув занавеску (навешивать двери здесь, кажется, не любили, а может, просто ленились), Тианги прошёл в соседнее помещение. За тонкой стенкой что-то звякнуло, булькнуло, и вскоре он вернулся, неся плод граната и стеклянный цилиндрик, наполненный на две трети чем-то прозрачным. Ар-Шарлахи почувствовал острое разочарование. Должно быть, здесь, как в храме Четырёх Верблюдов, вино было под запретом.

Однако, приняв стеклянный сосудец из рук Тианги и отведя повязку от лица, Ар-Шарлахи догадался понюхать жидкость — и содрогнулся. Невольно вспомнился пузырёк, который совала ему под нос Алият в каюте караванного Хаилзы.

— Не бойся, не отрава, — сказал Тианги, разминая гранат. — Пей залпом. С непривычки противно, но действует посильнее вашего вина…

С этими словами он достал из-под плаща клинок странных очертаний и проделал в кожице граната дырочку.

Ар-Шарлахи решился и выпил. Глаза у него полезли на лоб, а горькая едкая жидкость остановилась в горле, так что ему стоило нечеловеческих усилий её проглотить. Тианги тут же наполнил сосудец гранатовым соком.

— Запей.

Благородно терпкий гранат отбил мерзкое послевкусие, и уже спустя несколько секунд Ар-Шарлахи с удивлением почувствовал себя значительно бодрее. Муть, плававшая перед глазами, исчезла.

— Что это? — спросил он, протягивая стеклянный цилиндрик.

— Сейчас? — как-то странно переспросил Тианги, выдавливая в склянку остаток сока. — Спиртной напиток…

— А раньше?

— Долго объяснять, — сказал Тианги и, взяв со стола гладкий круглый шнур, тоже сел на пол. Неуловимым и каким-то обыденным движением вывязал сложный узел и вопросительно посмотрел на своего молчаливого товарища. Ар-Шарлахи с интересом присматривался к шерстяному некрашеному одеялу, в которое тот по-прежнему зябко кутался. Изжелта-бурый оттенок наводил на мысль о верблюжьем подшёрстке, но мысль эту Ар-Шарлахи отверг немедленно. Даже в упразднённом ныне храме Четырёх Верблюдов кошма, свалянная из священного подшёрстка, имела куда более скромные размеры. Кроме того, одеяло с виду было совсем новым.

— Называй меня Ани, — сказал человек и, помолчав, продолжил: — Итак, ты говоришь, что стал разбойником пятнадцать дней назад. Как это произошло?