Читать книгу - "Сто баллов удачи - Александр Го"

Хотя… Мой прадед ещё помнил забытого бога, а дед говорил мне, что нужно с уважением относиться к чужим верованиям, если они не выступают против нашего. Иначе так войны никогда и не прекратятся… Сталрок твой против наших Семерых не выступает?

— Нет, отец, — поспешно заверил я. — Сталрок самый милосердный бог и, как гласит моя вера самый сильный… Истинный бог. Он посылает нам не только испытания, он вознаграждает, если знать, как просить и что делать.

Старик кивнул, задумчиво глядя куда-то мимо меня.

— Ну… Все так говорят про своих богов. Тебе в нашей деревне что нужно? — как-то не слишком уж и гостеприимно спросил дед.

— Ищу кров на ночь, отец, и может быть, какую работёнку, чтобы заработать на хлеб, — ответил я.

— Кров… Сходи, попытай счастья у деревенского старосты, — сказал старик. — Его дом в деревне самый богатый, мимо не пройдёшь. Может, он знает, где приютиться можно. А работа… Ну, работа есть, да только тебе не по зубам она, я думаю. Мы ради этого дела ждём королевских вояк, да те никак не дойдут.

Я поблагодарил старика и двинулся дальше, искать дом старосты. Самый богатый дом… Я уже видел такой в другой деревне и здесь нашёл его без труда.

Огороженный крепким частоколом — выше и добротнее остальных. Притом что большинство дворов и хлипкого заборчика не имело.

Калитка была широкая, массивная подстать частоколу. Во дворе кто-то возился, кудахтали куры. Я поднял руку и постучал. Шаги изнутри, возня у калитки.

Калитка открылась. В проёме показался мужик с одутловатым, покрасневшим лицом и встревоженным взглядом. От него несло брагой.

— Ты кто такой? — резко спросил он. — Тебе чего надо?

— Ищу кров и работу, добрый человек, — ответил я, стараясь говорить спокойно. — Я паломник, молюсь за вас Сталроку.

Староста посмотрел на меня с недоверием.

— Ага, за нас прям… Насчёт крова тебе к старухам нашим, — махнул он рукой. — Авось кто пустит за помощь по хозяйству. А вот работа… Нет работы. Есть только куча проблем и все на мою голову. Вряд ли ты сможешь мне помочь, паломник.

Это прозвучало весьма надменно со стороны старосты обычной деревеньки. Калитка почти закрылась у меня перед носом, но в последний миг я просунул сапог в проём.

— Какой наглец, а! А ну, убери ногу, сказал же, нет работы.

— И всё же настаиваю. Если я решу ваши проблемы, вы мне справедливо заплатите.

Староста покачал головой и грустно усмехнулся.

— Да ты о себе уж слишком большого мнения, молодой…

Глава 18

Первый квест

Староста явно не хотел меня впускать, долго разглядывал из-под кустистых бровей, прищурившись, будто пытался угадать, кто я такой на самом деле.

— Как зовут? — наконец хмуро спросил он.

— Я… Степан, — ответил честно, без колебаний.

Придумывать фальшивое имя не хотелось. Всё равно надолго здесь не задержусь. А если где-то рядом объявятся рыцари Артура — снова придётся исчезать. Возможно, мне даже повезёт, и я первым узнаю об их приближении.

— Имя-то у тебя… диковатое, — усмехнулся староста, невольно икнул и смущённо прикрыл рот ладонью.

Затем, важно вскинув подбородок, добавил:

— Ладно, для своих я — Милл, а для тебя — староста Ми́ллион. Пошли в дом, потолкуем.

Во дворе пахло влажным деревом, дымом и навозом. Под ногами с кудахтаньем метались куры. Двор оказался просторным, ухоженным: у стены стояли аккуратные поленницы, в крепком хлеву за деревянной решёткой слышалось мычание коров. На крыльце, под навесом, висели хозяйственные инструменты — всё в строгом порядке, ни пылинки, ни паутинки. Видно, хозяин здесь живёт основательный и не бедствует.

Милл провёл меня через низкие сени, пропахшие сушёными травами, и мы оказались на кухне. И тут меня словно накрыло — мягким, домашним, почти забытым теплом. Ощущение такое, будто мне снова десять лет, и я в дедовом доме.

Сразу видно, что кухня — сердце дома. Средний потолок, чуть закопчённые балки, огромная печь, занимавшая треть пространства. От неё исходил ровный, ласковый жар — не душный, а уютный, как объятие. Несмотря на совсем не прохладную весеннюю погоду, тепло воспринималось как благо.

Я вспомнил, как сам когда-то топил печь у деда. Дом у него был старый, из лиственничного сруба, и даже в самый зной внутри сохранялась прохлада. А вечером мы затапливали печь, чтобы приготовить еду. Эти воспоминания нахлынули вдруг, с такой силой, что сердце сжалось.

Где сейчас мои родные? Как они там? Можно ли теперь говорить «там» и «сейчас», находясь в совершенно ином мире?

Вдоль стен на кухне старосты — широкие деревянные лавки, посередине — тяжёлый, гладкий от времени и частого использования стол. На полках — глиняная утварь, чугунки, деревянные ложки, сушёные пучки трав. Всё чисто, аккуратно. По-хозяйски.

Я едва успел окинуть взглядом эту уютную картину, как из-за печи появилась женщина, с добрым, усталым лицом. На вид ей было лет под сорок. В глазах у неё мелькнула искра — тёплая, почти материнская.

— Ах, гость у нас! — радостно воскликнула она и тут же засуетилась, потянулась за посудой. — Сейчас я…

Но Милл резко оборвал её.

— Мара, поставь каши на стол нашему гостю-паломнику — и ступай, — сказал он, и голос его стал немного суше, резче.

Назвал он меня гостем-паломником с усмешкой. Видно — не воспринимает всерьёз. Ну и ладно. Может быть, видит во мне юнца? Хотя какой я юнец? Здоровый лоб двадцати одного года от роду.

Помню по урокам истории, что раньше люди жили меньше и уже в тридцать мужчина мог считаться пожилым. Интересно, а в этом мире так же всё плохо с продолжительностью жизни? Вот староста Милл выглядел лет на сорок точно. Правда, может, ему и меньше, если он злоупотребляет деревенскими настойками.

Жена старосты Мара покорно кивнула, поставила на стол миску с кашей и положила кусочек хлеба, бросив на меня мимолётный, сочувствующий взгляд, после чего скрылась в другой части дома.

Каша оказалась похожа на гречневую, густая, наваристая, с ярким запахом топлёного масла. Пар поднимался от миски аппетитным облаком, щекоча ноздри. Желудок тут же отреагировал предательским урчанием.

— Ешь, — коротко бросил Милл, усаживаясь напротив.

Я кивнул и принялся за еду. Она была простой, но настолько сытной и вкусной после всех моих скитаний, что я чуть не застонал от удовольствия. Тепло от