Читать книгу - "Там чудеса - Кристина Тэ"

– Руби!

И в тот же миг отшатнулась, зажмурившись и глаза предплечьем прикрывая от ослепительного жгучего света. Казалось, он затопил не то что долину – весь мир, но спустя три удара сердца тепло его померкло, отступило, и Фира разлепила влажные от набежавших слез веки.

Первым она увидела Руслана, который медленно поднимался на ноги. Затем – колдуна, лежавшего чуть поодаль, и отсеченную его бороду, что мертвой черной лентой тянулась от поникшей его головы к самой Фире. И, наконец, Людмилу…

Она стояла подле Черномора, дрожащими руками с трудом удерживая меч, пусть острие его и упиралось в землю. Через мгновение пальцы ее разжались, и тяжелая рукоять рухнула на траву.

Тучи рассеялись, ветер утих. Над долиной снова сияло солнце, шумела в паре верст река, мирно покачивались на ветвях калины алые ягоды.

– Я мог его… закопать, – раздался тихий голос Черномора, и Людмила, всхлипнув, опустилась перед ним на колени:

– Знаю. Спасибо… – и груди его коснулась так трепетно, что Фира, не выдержав, отвела взгляд.

Руслан тоже на них смотрел. На диво спокойно, внимательно. Затем сунул в ножны на поясе меч, который успел достать, развернулся и пошел к Бурану.

Фира поднялась, шагнула следом, но замешкалась и отступила, тут же ощутив, как что-то дернулось под сапогом. То Людмила тянула к себе Черноморову бороду, в комок собирала, прижимала к сердцу.

– Ты ведь не умрешь? – спросила она тихо.

– Нет.

– А почему лежишь?

Колдун хмыкнул и, чуть приподнявшись на локтях, спиной на камень оперся, так что теперь Фира видела, насколько он бледен да как запали в череп темные глаза.

– Скоро встану.

– Правда?

– Правда. – Он протянул руку и нежно отвел взъерошенные пряди с лица Людмилы. – Я приду за тобой.

– Думаешь, я стану покорно ждать на месте? – Она шмыгнула и нос ладонью подтерла.

– Найду тебя где угодно.

– Вот это уже интереснее…

– Ты выбрала погоню, маленькая княжна.

И с такой страстью они воззрились друг на друга, что у Фиры всё нутро перекрутилось и съежилось. Она неловко прокашлялась, по сторонам глянула и все ж пошла к Руслану, который с седлом возился, ремни подтягивал и слишком уж старательно не смотрел в сторону Людмилы и Черномора.

«Ему больно», – подумала Фира.

«Скорее, неловко», – откликнулся неугомонный голос, и она лишь плечами передернула.

Молча подошла к вороному, молча поправила седло, молча проверила, крепко ли привязаны гусли. И только отрыла рот, чтобы сказать что-нибудь, что угодно, когда заметила краем глаза спешащую к ним Людмилу.

Собранную, натянутую как тетива. Губы поджаты, брови сдвинуты, под одной мышкой борода скомканная, под другой – свернутый ковер.

– Мы идем в Явь, – объявила княжна, остановившись перед ними так резко, что пыль из-под сапожек взметнулась.

– Как? – склонив голову набок, уточнил Руслан.

Такой невозмутимый…

Людмила приподняла руку с ковром:

– Черномор… сказал, что делать. – Она посмотрела на Фиру: – Силы твои ведьмовские нужны. Чуть-чуть совсем. А дальше ковер сам все сделает, проведет сквозь пелену, только держаться за него надо. И за коней, коли не хотите их здесь оставить.

Руслан рассмеялся:

– И ты ему веришь?

– Никому нельзя верить, – повторила Людмила недавние слова колдуна и, одним взмахом развернув ковер, едко улыбнулась. – Но что нам мешает попытаться?

Глава IV

Наверное, Руслану полагалось страдать и злиться, а он с трудом сдерживал смех. Пофыркивал только с Бураном на пару и недоумевал, отчего ж так долго не понимал и не принимал очевидного.

Не в колдуне было дело. Не в том, как тот смотрел на Людмилу, не в том, как она под мечи бросалась, чтобы защитить его – не Руслана же! – да потом бороду поганую на груди баюкала. И не в том, что не дрогнуло сердце ни от встречи долгожданной, ни от предательства неприкрытого.

Пожалуй, потому, что он тоже предал.

Предал мыслями, чувствами, стремлениями.

А еще раньше придумал себе несуществующую Людмилу, блеклую и безликую, и носился с этим образом как с оберегом, вот только защищающим не от зла, а от жизни.

Правы были девы спящие, что в тереме Руслана обхаживали: глупый, глупый князь.

– Мы исцелим тебя от любви, – говорили они, касаясь плеч его, зарываясь тонкими пальцами в волосы. – Мы поможем тебе проснуться.

И, верно, помогли, ибо, когда открыл он глаза, когда посмотрел на отчего-то перепуганную Фиру, что к стене жалась и ладонью прикрывала рот, все прояснилось.

Не Людмила была в его мыслях, пока он раз за разом поднимался со скамьи и уйти силился. Не ее лицо стояло перед глазами и помогало брести сквозь тот обманчивый, тягучий, дурманный сон. Не ее голос звучал в голове как самая прекрасная из песен. И не ее поцелуй доселе на губах горел, заставляя невольно к ним рукой тянуться и вспоминать… надеяться, что не пригрезилось ему, что все взаправду было.

Теперь Руслан прозрел. И мог сравнить ледяную ярость, что овладела им от прощальных слов степного хана, и спокойствие при виде пылких переглядываний Людмилы и ее колдуна. Нет, обида была, противная, колкая, и даже гнев вскинул голову да толкнул в битву, но схлынуло всё это так быстро и безболезненно, что до сих пор странно.

За ковровую кисточку Руслан брался с улыбкой. Другой рукой за Бурана ухватился и пожалел, что третьей нет, вот бы еще и Фирину ладонь стиснуть. Не то чтобы она казалась готовой, но…

Ведьмовство подействовало. Ковер, ладьей меж ними повисший, встрепенулся, распрямился и медленно поплыл вперед, вспарывая воздух что клинок. Свет задрожал, переменился, словно солнце за миг с востока на запад перекатилось, и вместо травы нога Руслана опустилась на крепкую, утоптанную тропу.

И за сим всё. Никаких тебе чародейских всполохов, никакой внезапно обрушившейся тьмы, только запахло иначе. Не лучше, не хуже… привычнее. Людьми, лошадьми, сдобой, кожей дубленой и железом – неподалеку явно было селение.

Шагавшая первой Людмила обернулась, на Руслана с Фирой глянула, потом за спины им… и разочарованно скривилась. Он подумал бы, будто не вышло ничего, но прекрасно знал, что ее расстроило обратное.

Вышло. И не нашла она вдали поверженного Черномора – только лес, на опушке которого они очутились.

Снова захотелось смеяться, но сил не осталось даже на такую малость. Внезапно заныли ребра и подвернутая в бою нога, а прорезанная на боку рубаха давно пропиталась кровью. Благо хоть под плащом не видно.

Переход без остатка слопал целый день и не подавился. Колдун там отдыхал под рассветным солнышком, а Явь уже готовилась к закату и дождю, небо хмурилось, деревья тревожно шелестели, друг к другу гнулись, перешептывались.

– Мы точно вернулись? – спросил Руслан, пока Людмила заворачивала треклятую бороду в ковер и привязывала этот тюк к седлу Бурана.

– Да. – Фира обхватила себя за плечи. – Я тут бывала. Видишь дуб? Через пару верст от него будет село. Кабанчики, кажется. А дальше до Яргорода еще верст тридцать. Быстро доберемся.

– Ты замерзла…

– А река тут есть? – перебила Людмила, протискиваясь между ними. – Или озерцо какое. Мне умыться нужно.

– Да… – Фира повертела головой. – Ручей был. Идем…

Руслан только вздохнул, наблюдая, как две тонкие фигурки исчезают меж деревьями. Глупо и неприятно было отпускать их одних, но ежели следом увяжется, пожалуй, точно по лбу получит.

Потому он привязал коней, присел меж встопорщенных корней, что распороли землю и на свет выбрались, и стал слушать. Ручей, видно, совсем неподалеку бежал, потому что девичьи голоса звучали пусть неразборчиво, но не так уж тихо, и на душе делалось спокойно от их перезвона.

Руслан сунул в рот травинку, откинулся на шершавый ствол и руки за голову забросил, только теперь осознав, что все закончилось.

Но всё ли?

Многое еще предстояло сделать, многое сказать, и более всего пугал разговор не с Людмилой и даже не с великим князем. Проклятье, да проще было сызнова весь путь пройти – от пещеры и мавок, мимо избы куроногой и Горыныча с разбойниками до всесильного колдуна, – чем объяснить словами все, что в душе творилось.

Да и нужно ли это кому-то кроме него?

Руслан еще толком не прочувствовал Явь, не надышался ее сладостью и горечью, а уже