Читать книгу - "Стрела в печень - Андрей Готлибович Шопперт"

выстрелов в сотню ляхов. Там дырок будет несовместимых с жизнью столько, что патологоанатом не потребуется. Шесть лишних дырок в голове, скорее всего, (чесание затылка, потом подбородка, после снова затылка) причина смерти — отравление свинцом.

Как ни просил, как ни уговаривал Брехт командиров полков и батальонов, а пленных набралось человек сто. Почти все раненые и только десяток самых важных говнюков, тьфу, главнюков попались в плен целыми и невредимыми. Ну, чуть вредимыми. Их спеленали башкиры арканами. При этом паны попадали с коней. Один руку сломал, один шею (чи позвоночник) и не насмерть при этом. Теперь обездвижен. Будет под себя в кроватке ходить. Если родичи его не добьют. Остальные отделались нелёгким испугом и ссадинами. Шишкой на голове и разодранной кожей на кисти отделался и начальник этого войска — Староста Варшавский граф Юзеф Потоцкий. И не только отделался, а ещё и обделался, пованивало от графа.

Пришлось Ивану Яковлевичу объявлять привал. Раненых нужно было обиходить. Сто человек — это много. А до Вильно ещё целый дневной переход. В принципе, войска к приёму раненых подготовлены. При каждом полку есть медсанбат. Не прям батальон, скорее — небольшая рота. На три тысячи человек около восьмидесяти медбратьев, санитаров и докторов. Ну и возчиков ещё два десятка с ними. Так что, вся рота на двадцати фургонах, по типу североамериканского, получается в сто человек. Разбили палатки и стали лечить ляхов. Прямо просилось их просто пристрелить. С таким трудом добытый в Архангельске йод уходил литрами. Бинты из хлопковой ткани разматывались километрами. Корпия тратилась килограммами. А ещё каждому отвар из ивовой коры и полыни. Столько сил и времени впустую. Добили штыками и нет проблем. Не то время и гвардия же все — дворяне, мать их, как можно других дворян — раненых и пленных добивать. Брехт бы показал, как, но Бирона и так не очень в гвардии любили, да даже тихо ненавидела основная масса офицеров, так что экспериментировать Иван Яковлевич перед основными сражениями не стал. Начал плюсы придумывать от бессилья. Выкуп? Рассказы о непобедимости русских?

— С них же можно выкуп хороший взять! — радовался Семён Андреевич Салтыков.

— Ох-хо. И так бы взяли. Можно за те же деньги родичам и трупп продать. Зато на одного врага России меньше будет.

— Мы возьмём с них честное слово никогда не воевать с Россией. — Умный! Наивный? Тоже рыцарь? Где наши-то понабрались этой заразы?

— Семён Андреевич — это ляхи. Они католики, клятва, данная схизматикам и еретикам для них, ничего не значит. — Брехт рукой махнул, кому объясняет, — Вот если бы они давали клятву при ксёндзе католику, то ещё можно на что-то надеяться, а так. Правда, есть у меня действенный метод. Вам не понравится, но я его применю.

— Говорите! — вокруг собрались все командиры полков и батальонов.

— Да, просто всё. Клеймим тех панов, что выживут. И объявляем им, что в случае следующего попадания в плен и обнаружения на них клейма индивид подвергается кастрации и ослеплению. Всё, добро пожаловать в новый мир, где не будет предательства и клятвопреступников.

— Сурово, но я согласен с вами, Ваше Высокопревосходительство. — Поддержал его Александр Багратион. Ну, у них там именно такие методы в Иране. Там с этим не забалуешь.

Офицеры с генералами побурчали, но вынуждены были согласиться. Александр как-никак царевич, а Бирон — герцог. И брат младший его поддержавший — тоже герцог. Три авторитета в дворянской чести. Опять же генералы все.

Событие пятьдесят пятое

Устный договор не стоит бумаги, на которой он написан.

Самуэль Голдвин

В Вильно входили под грохот барабанов и дудёжь гобоев. А ведь зря клятые литовцы себе приписывают красоту Вильнюса. Вообще непонятно, как совершенно русский город, в котором ни одного литовца нет и никогда не было, стал вдруг литовским городом, да ещё и столицей этой самой Литвы. Перемудрил Сталин. А город и в середине восемнадцатого века был хорош. Каменные здания в основном в центре, куча каменных храмов и костёлов с кирхами и соборами. Даже центральная площадь с ратушей и часами есть. И до кучи в Вильно университет присутствует, при этом один из старейших в Европе. Он расположен в нескольких зданиях близ костёла Святых Иоаннов. Вездесущие иезуиты открыли его в 1570 году. Сначала как коллегиум — высшую школу, а чуть позже уже полноценный университет из двух факультетов философии и теологии, лет через семьдесят добавилось ещё два — права и медицины. Практически — полный набор. Разве уж совсем редкого математического факультета не хватает.

Брехт университет осмотрел, с преподавателями медицины пообщался. Остальные не интересны. Оказалось, что и этот не интересен. Никаких продвинут учёных медиков или химиков нет, и вообще факультет на грани закрытия, всего двое преподавателей, из которых одному под восемьдесят лет. Нет финансирования. Нда, на теологию есть, и на философию есть, а на медицину хрен. Все преподаватели до единого иезуиты, как были, так и остались, а следовательно — католики. И костёл огромный католический на этой же площади, и вон, дальше, опять костёл виден и с противоположной стороны. В окружении полном рассадник знаний по теологии.

Иван Яковлевич задумался. Выходило — так себе. Это в маленьких городках и сёлах можно изъять священника и реквизировать церковное имущество. А тут католицизм настолько глубоко корни пустил, что нужно половину города выселять в Сибирь и Поволжье. Тысячи человек. Даже десяток тысяч. Это неминуемо приведёт к бунту. И чёрт его знает, чем подавление этого бунта аукнется. Австрийцы? Французы? Испанцы, чёрт бы их побрал. Много католиков в мире, и они довольно сплочённый кусок христианства, в отличие от православия и всяких разных протестантизмов, у них папа есть. Организуют совместный крестовый поход. Отбиться можно, даже от Наполеона отбились, но сейчас явно не время. Там Турция с Персией. Сначала надо с ними разобраться.

Князь Михаил Серваций Вишневецкий — Канцлер Великий Литовский был в городе и вышел на порог ратуши встречать Бирона и компанию.

Он же был ещё и региментарь Речи Посполитой, как выяснилось. А это что-то типа главнокомандующего войск Литвы. Почему он не поехал в Варшаву на Сейм и выборы короля стало понятно через пару минут, именно Вишневецкий и возглавлял прорусскую партию. Этот князь как раз послал Анне Иоанновне… Как это назвать можно? Приглашение России вторгнуться в Речь Посполитую и добиться выбора на престол прорусской кандидатуры Августа третьего Саксонского.

Брехт пообнимался и поцеловался троекратно с довольно высоким, почти с него ростом крепким мужчиной лет пятидесяти с огромной залысиной. Почти и не осталось волос на голове, поклонился молоденькой жене князя, которую тот представил, как свою третью жену Теклу Ружу Радзивилл. Ружа — это может быть рыжий? Именно огненно-рыжий дивчина и была.

— Я слышал про разгром войска графа Юзефа Потоцкого, — прямо на ступеньках начал воевода, — И про борьбу твою герцог с католиками в Ковно. Совет тебе, герцог, хочу дать. Оставь это на потом. Я тоже православный и засилье католиков, и их натиск на нашу религию мне претит. Только не время сейчас. Среди моих сторонников много католиков.

— Понял уже. Сильно тут вы в ереси погрязли…

— А ты ведь немец? — Отступил на шаг Вишневецкий, оглядывая Бирона, видимо следы лютеранства на нем высматривая.

— Я перешёл в православную веру год назад. И всю семью… Ну, не важно. Я переговорил с рыцарями в Курляндии. Они обещали подумать о переходе Курляндии и Семигалии под руку Анны Иоанновны. Может, пришло время и русскому народу объединиться.

— Объединиться? Выселяя и убивая священников?

— Наводя порядок и принуждая руководство Речи Посполитой, Сейма к соблюдению «Вечного мира» — мирного договора о разделе Гетманщины, заключённого между Русским царством и Речью Посполитой в Москве в апреле 1686 года. Там ведь чётко прописано, что Речь Посполитая обязуется «российской греко-православной вере никакого утеснения не иметь и к вере Римской и к Унии принуждения чинить не велить». Видим обратное.

— А давай, герцог, отложил спор сей на потом. Сегодня же бал хочу в твою честь дать.

Событие пятьдесят шестое

Полна народу зала;

Музыка уж греметь устала;

Толпа мазуркой занята;

Кругом и шум и теснота;

А. С. Пушкин

За три года жизни в послепетровской России в теле